Под нами Берлин

После небольшой паузы она стала читать какую-то печальную молитву. Читала с умилением и полным отрешением от всего окружающего. На лице появился одухотворенный румянец. Елизавета испытывала крайнюю степень непонятного мне блаженства. Неужели религия так может завладеть человеком? Но она, наверное, помешалась? Нет, помешанная не могла бы войти в такой экстаз. Это дело религии, этих «божьих» старушек. Они воспользовались ее горем и сделали из нее фанатичку. Теперь она потеряла веру в себя, в человека, в правду на земле. А человек не может жить с пустым сердцем. И эту пустоту в ее душе занял бог, вера в бессмертие.

Елизавета теперь живет надеждой, что бог смилуется над ней и возьмет ее к себе. Там она вечно будет жить со своей дочкой,

Бессмертие. Да, бог дал человеку бессмертие. И это, пожалуй, конец религии. Наука же человеку бессмертие не дает. Бессмертие человека по науке заключается в его детях, в его делах. Смерть так же бессмертна, как и жизнь. Но это осмыслить и понять не так легко.

Куда проще верить в бога. И все решено: ты доволен, что ты бессмертен. Молись богу — тебе уготован вечный рай. Просто и ясно.

Глядя на молодую монашенку, я, может быть, впервые осознал, какое влияние имеет религия, эта духовная темная сила, и почему она так живуча.

Мне хотелось прервать монашенку, но мы терпеливо ждали, когда она кончит. И не дождались. Возвратившиеся с фронта истребители полка со свистом и оглушительным ревом пронеслись над нашими головами. Мы с Хохловым, не вставая с земли, по привычке проводили их взглядом до захода на посадку и, убедившись, что прилетели все, хотели продолжить беседу с монашенками, но они, сверкая голыми пятками, уже убегали в лес. Испугались. Видимо, — приняли наши самолеты за фашистские. И у этих «божьих» людей инстинкт жизни оказался сильнее веры во всемогущество бога. А ведь они убеждены, что без божьей воли и волос не упадет с головы.

2

Ни одной бомбы на наши войска! С таким девизом мы поднялись в воздух в канун Первомая. Курс — на юг. Восточная половина рассветного неба празднично розовеет.

Западная, кутаясь еще во мгле, тускло мигает угасающими звездами. Внизу темнотой стелется земля. Ночь тает, но в ней еще красно-синими факелами заметно дыхание наших «яков».

Так рано редко приходится подниматься в небо. И может быть, поэтому в такие минуты, когда еще не разогреты нервы, всегда с волнующим любопытством смотришь на быстро меняющиеся картины рассвета. Восток, как он красочен! И все же приходится не спускать глаз с мрачного запада. Там, параллельно линии нашего полета, — фронт. Там гнездится опасность.

Пройдено сто километров. Черными петлями показался Днестр. Солнце еще не успело разлиться по земле. Зато оно, словно стосковавшись за ночь по людям, игривой — белизной хлещет по нашим самолетам, слепя глаза. И верхушки снежных Карпат, кажется, кипят солнцем — до того ярко светятся горы. И свет везде так густ, что я начинаю опасаться — не проглядеть бы в нем появление противника. Да и внизу тень, как маскировочный халат, может укрыть от наших глаз вражеские самолеты.

Наконец, солнце смахнуло и последние следы ночи с земли. Внизу все засияло утренней свежестью. Видимость прекрасная. Правда, дымки артиллерийских разрывов напоминают, что на земле идет бой. Он может в любой момент вспыхнуть и в воздухе. Хотя атаки противника здесь, в междуречье Днестра и Прута, и ослабли, но враг еще тужится отбросить советские войска от Карпат и этим оттянуть наше наступление на Балканы.

Летим западнее города Коломыя на трех с половиной километрах. Выше появились истребители «лавочкины», ниже подходят «яки». Теперь охрана наземных войск от вражеской авиации надежная.

А вот еще севернее нас плывут на запад бомбардировщики, сопровождаемые истребителями.

Летят большие группы штурмовиков и тоже с истребителями.

Наносится большой авиационный удар по вражеским войскам.

На западе островками запенилась вражеская земля. Это начали работу «илы» и бомбардировщики. Небо кропят зенитные разрывы. На разных высотах появились вражеские истребители. Зная их тактику, я особенно слежу за вялыми, как бы сонливыми движениями одиночных пар в синеве, Это опытные хищники. Они выслеживают зазевавшихся летчиков. У них на это острый нюх. Не упустят.

Далеко на западе маячит четверка «фоккеров». Очевидно, резерв. Ждет удобного момента вступить в бой. Фашистские летчики-истребители, не имея количественного перевеса, предпочитают действовать внезапно, коротким разящим ударом. И это с точки зрения мастерства одиночных пар неплохо. Однако их бои напоминают схватки на ринге, где каждый боксер отвечает за себя. То же самое наблюдается и сейчас. Сыплются бомбы на их наземные войска, а им, кажется, на все наплевать.

Совсем другой тактики придерживаются они, когда имеют на своей стороне количественное преимущество. Тогда они лезут нахально, напролом, не считаясь ни с чем.