Под покровом тьмы

На Викторию проделанный Энди на совещании оперативной группы анализ пыток, да еще и подтвержденный фотографиями из Миннеаполиса, похоже, не произвел особого впечатления. Однако, не сказав Энди ни словечка, она провела остаток дня в одиночестве, изучая дела в маленьком кабинете без окон, представлявшем собой идеальный «дом вдали от дома» для специального агента ОПР. В Академии ФБР в Квонтико отдел поддержки расследований был в буквальном смысле упрятан под землю – на два этажа.

К четырем часам Энди решила, что пора поговорить с Викторией. Это была опасная задача, учитывая, сколько времени Сантос провела, стараясь думать как серийный убийца. Энди отважно прошла по коридору и постучала.

Дверь открылась. Глаза Виктории за стеклами очков казались уставшими.

– Да?

– Простите, что мешаю, – сказала Энди. – Но есть у вас минутка?

Виктория вроде бы расстроилась и все же отступила и впустила ее. На столе были навалены фотографии с мест преступлений, напоминавшие кусочки ужасной головоломки. Энди не была новичком, и тем не менее всегда тяжело смотреть в выкаченные глаза жертвы удушения.

Виктория вернулась на место, к фотографиям. Энди взяла стул.

– Это займет всего минуту.

– Да ладно, – сказала Виктория. – Мне все равно нужен перерыв.

– У меня мелькнула одна мысль после последнего совещания.

– Мы что-то упустили?

Энди почувствовала, что попалась. Казалось, Виктория знает, почему она пришла.

– В общем-то да.

– Ваша «парная теория»?

– Она самая.

Виктория улыбнулась:

– Мне было интересно, сколько времени вам понадобится, чтобы прийти поговорить со мной о ней.

– Я не проталкиваю ее. Мне просто любопытно, вот и все. Сегодня утром статья о ней была на первой полосе. Однако за все трехчасовое совещание вы почти не упоминали об этой теории.

– Все присутствовавшие прочитали утреннюю газету. Серьезное обсуждение возбудило бы их размышления. Я уже говорила вам в машине. Если теория неверна, незачем направлять рвение оперативной группы в ложном направлении.

– Почему вы уверены, что она неверна?

– Я этого не говорила.

– Думаете, в ней есть смысл? Я имею в виду, хоть какой-то?

– Вам стало бы легче, если бы я сказала, что смысл есть?

– Может быть.

Виктория подняла бровь.

– Ну да, – призналась Энди, – стало бы. И не потому, что я такая эгоистка. Просто после той небольшой речи, которую вы утром произнесли в машине, меня мучает неопределенность.

– Что вы имеете в виду?

– Вы сказали: мол, не страшно, что моя теория просочилась в прессу, если только я права.

– Верно.

– Ну, по-моему, нечестно поднимать нож гильотины, а потом даже не намекнуть, считаете ли вы, что я права. Или нет.

Виктория кивнула:

– Справедливый упрек.

Энди так и не поняла, соглашается ли Сантос с ней или просто признает право агента на недовольство.

– И что же вы думаете о «парной теории»?

– Она четко применима, если сосредоточиться на первых двух жертвах. Два белых мужчины пятидесяти одного года. Один и тот же цвет волос и глаз. Разведены, средний класс. С точки зрения виктимологии единственное видимое различие в том, что один водил пикап 1989 года, а у другого машина была 1993 года. И разумеется, сходство не заканчивается выбором жертв. Оба были удавлены и получили после смерти ровно по одиннадцати ударов ножом, одинаково изуродованы и оставлены напоказ в собственных гостиных. И вот что я еще только что разыскала в полицейских рапортах. В обоих случаях, когда прибыли копы, были включены телевизоры. И настроены, черт возьми, на одну и ту же станцию. «КОМО», четвертый канал.

– Так вы понимаете, отчего я отталкивалась, – сказала Энди.

– Разумеется. Но есть и различия. Пока мы не составим более полный портрет убийцы, трудно сказать, являются ли эти приметы важными психологическими признаками или просто косметическими изменениями в modus operandi[7] преступника, его почерке.

– Но как вы говорите, чем больше сравниваете эти три случая, тем более жизнеспособной становится «парная теория».

– Этого я не говорила. Я сказала, что двое мужчин весьма похожи.

– Женщина тоже была удавлена.

– Да. Только в отличие от мужчин ее сфотографировали живой и послали фотографии в Центр жертв пыток.

– Зато во всех трех случаях использовалась одна и та же веревка. Разве это не говорит о том, что жертва номер четыре будет очень похожа на убитую и, может быть, ее фотографии тоже пришлют в Миннеаполис?

– Этих предположений недостаточно, чтобы сообщать в газету.

Энди заметно сникла.

Виктория быстро переключилась на другую тему:

– Кстати, что вы думаете о лопнувшей барабанной перепонке?

– О чем?

Сантос заглянула в блокнот.

– Я как раз читала окончательный отчет о вскрытии убитой – прямо с пылу с жару. Вы еще не познакомились?

– Боюсь, я не обратила внимания на уши.

– У нее порвана барабанная перепонка в левом ухе. Да, при удушении увеличивается давление в голове, но я никогда не слышала, чтобы из-за этого лопались барабанные перепонки. Интересно, что у двух жертв-мужчин никаких повреждений ушей нет.

– И что же, по-вашему? Моя «парная теория» отправляется в помойку, потому что у жертвы номер три лопнула барабанная перепонка?