Читаем Под псевдонимом Дора полностью

Смутная тревога зародилась во мне. Я поспешил к телефону-автомату на площади Плэнпалэ. Набрал номер Хамелей. Никто не снял трубки. Возможно, они поздно легли спать и еще не вернулись с виллы? Взглянул на свои часы. Стрелки показывали около четырех. Нет, времени выспаться было достаточно. Или испортилась рация и Эдуард ремонтирует ее? Но Мауд все равно обязана быть дома: ведь она знает, что могут принести срочную информацию. Выйдя из телефонной будки, сталкиваюсь лицом к лицу с одним знакомым, доцентом университета. Этого еще не хватало! Пришлось с ним вежливо несколько минут поболтать, все время думая о том, что что-то стряслось.

Взволнованный, я вернулся домой. Лена старалась успокоить меня. Но предчувствие не обмануло: в вечернем выпуске газеты "Трибюн де Женев" я прочел, что в ночь на 14 октября федеральная полиция арестовала группу иностранных агентов в Женеве. Хотя в этой небольшой заметке никаких подробностей не сообщалось, для меня уже не было сомнений: речь шла о наших радистах.

В тот же вечер я встретился с одним нашим сотрудником. Он успел уже навести справки и знал, что произошло минувшей ночью. Да, арестованы Эдуард и Мауд, но не только они. В ту же ночь полиция, оказывается, схватила и Розу.

Это был тяжелый удар.

Как стало известно позднее, полиция накрыла Эдуарда и Мауд во время сеанса связи с Центром. Ей было крайне важно поймать радистов с поличным. Пеленгаторные автомобили точно привели полицейских агентов к вилле на шоссе Флориссан.

Когда Хамели были выслежены, дом оцепили. Полицейские в штатском наблюдали и со стороны пустынного шоссе, и, особенно, со стороны густо заросшего старого парка имени Альфреда Бертрана, окружавшего виллу, где ночью легко было скрыться от погони. А дальше - рукой подать - один километр до франко-швейцарской границы. Это тоже учитывалось. Поэтому к облаве были привлечены около семидесяти чинов полиции с розыскными собаками. Какое значение придавалось операции, видно хотя бы из того, что ею лично руководили шеф федеральной политической полиции, глава полицейской службы Женевы и начальник штаба жандармерии.

Вечером 13 октября оцепление беспрепятственно пропустило на виллу Эдуарда и Мауд, которые в темноте, конечно, ничего подозрительного не заметили, как, впрочем, не замечали слежки и прежде. После полуночи, по программе связи, передатчик вышел в эфир. Дежурившая первой, Мауд поймала позывные Центра и начала быстро передавать очередное сообщение. Пеленгаторы тотчас же это отметили. Решающий момент наступил. Затаившаяся облава стянула кольцо. Дом блокировали так, что уйти через окна или двери было практически немыслимо. Полиция выждала еще минут десять.

Примерно в половине первого ночи, когда работа радистов была уже в разгаре, опытная рука совершенно бесшумно отперла замок и задвижку наружной двери, затем - ту дверь, что вела в комнату, где находилась рация. Стук телеграфного ключа приглушил осторожные шаги агентов.

Мгновенно распахнув дверь, несколько полицейских с револьверами в руках ворвались в комнату. Это было так неожиданно, что Мауд не успела не только дать сигнал о провале Центру, но даже убрать с ключа пальцы.

Начался обыск. Впрочем, искать ничего и не надо было. Передатчик с разогретыми лампами стоял на столе. Тут же лежали отправленные и полученные радиотелеграммы, страницы шифровальной книги, программа связи... Улик вполне хватало.

Вслед за этим произвели обыск в квартире Хамелей на улице Каруж. Там нашли еще одну улику - рацию Розы, которую Эдуард перенес с ее квартиры и спрятал в ящике из-под граммофона.

Той же ночью полиция вломилась в квартиру Розы в доме 8-бис на улице Анри Мюссар, но девушки здесь не оказалось. Ее схватили на рассвете у Ганса Петерса. Агенты знали, где она могла спрятаться. Полицейские забрали обоих.

Розу привезли на улицу Анри Мюссар, с тем чтобы при ней же осмотреть ее квартиру. Передатчика полицейские, к своему большому удивлению, не обнаружили. Зато нашли другие улики - несколько запасных радиодеталей, страницы книги для перешифровки, таблицы сигнальных позывных станции Розы. Эдуард проявил небрежность, не забрав вместе с рацией всех этих вещей.

Розе и ее возлюбленному Петерсу предъявили ордер на арест и отправили в камеры предварительного заключения. Впрочем, тайного агента гестапо довольно скоро освободили. Но Роза еще долгое время, пока шло следствие и даже после выхода из тюрьмы, упорно продолжала верить в непричастность Петерса к ее аресту. Она даже собиралась выйти за него замуж. Горькое разочарование пришло к девушке потом, когда маска с немецкого цирюльника была сорвана.

Это были первые провалы. Тогда мы еще надеялись, что швейцарская контрразведка многого не знает и нам удастся сохранить костяк организации.

Перейти на страницу:

Похожие книги

Адмирал Советского Союза
Адмирал Советского Союза

Николай Герасимович Кузнецов – адмирал Флота Советского Союза, один из тех, кому мы обязаны победой в Великой Отечественной войне. В 1939 г., по личному указанию Сталина, 34-летний Кузнецов был назначен народным комиссаром ВМФ СССР. Во время войны он входил в Ставку Верховного Главнокомандования, оперативно и энергично руководил флотом. За свои выдающиеся заслуги Н.Г. Кузнецов получил высшее воинское звание на флоте и стал Героем Советского Союза.В своей книге Н.Г. Кузнецов рассказывает о своем боевом пути начиная от Гражданской войны в Испании до окончательного разгрома гитлеровской Германии и поражения милитаристской Японии. Оборона Ханко, Либавы, Таллина, Одессы, Севастополя, Москвы, Ленинграда, Сталинграда, крупнейшие операции флотов на Севере, Балтике и Черном море – все это есть в книге легендарного советского адмирала. Кроме того, он вспоминает о своих встречах с высшими государственными, партийными и военными руководителями СССР, рассказывает о методах и стиле работы И.В. Сталина, Г.К. Жукова и многих других известных деятелей своего времени.Воспоминания впервые выходят в полном виде, ранее они никогда не издавались под одной обложкой.

Николай Герасимович Кузнецов

Биографии и Мемуары
Адмирал Ее Величества России
Адмирал Ее Величества России

Что есть величие – закономерность или случайность? Вряд ли на этот вопрос можно ответить однозначно. Но разве большинство великих судеб делает не случайный поворот? Какая-нибудь ничего не значащая встреча, мимолетная удача, без которой великий путь так бы и остался просто биографией.И все же есть судьбы, которым путь к величию, кажется, предначертан с рождения. Павел Степанович Нахимов (1802—1855) – из их числа. Конечно, у него были учителя, был великий М. П. Лазарев, под началом которого Нахимов сначала отправился в кругосветное плавание, а затем геройски сражался в битве при Наварине.Но Нахимов шел к своей славе, невзирая на подарки судьбы и ее удары. Например, когда тот же Лазарев охладел к нему и настоял на назначении на пост начальника штаба (а фактически – командующего) Черноморского флота другого, пусть и не менее достойного кандидата – Корнилова. Тогда Нахимов не просто стоически воспринял эту ситуацию, но до последней своей минуты хранил искреннее уважение к памяти Лазарева и Корнилова.Крымская война 1853—1856 гг. была последней «благородной» войной в истории человечества, «войной джентльменов». Во-первых, потому, что враги хоть и оставались врагами, но уважали друг друга. А во-вторых – это была война «идеальных» командиров. Иерархия, звания, прошлые заслуги – все это ничего не значило для Нахимова, когда речь о шла о деле. А делом всей жизни адмирала была защита Отечества…От юности, учебы в Морском корпусе, первых плаваний – до гениальной победы при Синопе и героической обороны Севастополя: о большом пути великого флотоводца рассказывают уникальные документы самого П. С. Нахимова. Дополняют их мемуары соратников Павла Степановича, воспоминания современников знаменитого российского адмирала, фрагменты трудов классиков военной истории – Е. В. Тарле, А. М. Зайончковского, М. И. Богдановича, А. А. Керсновского.Нахимов был фаталистом. Он всегда знал, что придет его время. Что, даже если понадобится сражаться с превосходящим флотом противника,– он будет сражаться и победит. Знал, что именно он должен защищать Севастополь, руководить его обороной, даже не имея поначалу соответствующих на то полномочий. А когда погиб Корнилов и положение Севастополя становилось все более тяжелым, «окружающие Нахимова стали замечать в нем твердое, безмолвное решение, смысл которого был им понятен. С каждым месяцем им становилось все яснее, что этот человек не может и не хочет пережить Севастополь».Так и вышло… В этом – высшая форма величия полководца, которую невозможно изъяснить… Перед ней можно только преклоняться…Электронная публикация материалов жизни и деятельности П. С. Нахимова включает полный текст бумажной книги и избранную часть иллюстративного документального материала. А для истинных ценителей подарочных изданий мы предлагаем классическую книгу. Как и все издания серии «Великие полководцы» книга снабжена подробными историческими и биографическими комментариями; текст сопровождают сотни иллюстраций из российских и зарубежных периодических изданий описываемого времени, с многими из которых современный читатель познакомится впервые. Прекрасная печать, оригинальное оформление, лучшая офсетная бумага – все это делает книги подарочной серии «Великие полководцы» лучшим подарком мужчине на все случаи жизни.

Павел Степанович Нахимов

Биографии и Мемуары / Военное дело / Военная история / История / Военное дело: прочее / Образование и наука