Под псевдонимом Дора

Курт Розенфельд познакомил меня с этим субъектом в 1934 году. К тому времени Цвейг-Рамо был уже известный в Париже человек, мнил себя крупным журналистом. Он женился на венгерке-эмигрантке, прекрасной оперной певице, очень красивой женщине. У него всегда было много денег, он вел шумную, веселую жизнь, устраивал в своей роскошной квартире званые обеды и ужины. Но я, да и Курт Розенфельд, сторонились Рамо: от него, что называется, дурно пахло.

Потом до меня стали доходить слухи, что Рамо якшается с агентами французской тайной полиции. Несомненно, он являлся платным осведомителем. Деньги, в которых Рамо никогда не испытывал нужды, текли к нему в карман, вероятно, из сейфов парижских секретных служб.

После оккупации Франции он предложил свои услуги новым хозяевам. Гитлеровцы простили Цвейгу-Рамо все прошлые грехи: антинацистские статьи, сотрудничество с французской разведкой против Германии. Закрыли глаза даже на его еврейское происхождение и оставили работать у себя. А ему было все равно, кому служить - лишь бы хорошо платили.

Так, уже в качестве агента гестапо, Рамо-Цвейг появился весной 1942 года в Швейцарии. Здесь в кругу дипломатов, журналистов и эмигрантов он выдавал себя за участника движения Сопротивления, сторонника генерала де Голля, а порой - даже за коммуниста. Нащупывая пути к людям из нашей группы, он рассказывал всякие легенды: как он-де ловко ускользнул от облавы гестапо в Париже и т. п., называл свою якобы конспиративную кличку - Аспирант.

Больше года живя в Швейцарии, Рамо не показывался мне на глаза и даже не звонил. Его хозяева, видимо, осторожно выжидали, прежде чем пойти с этой козырной карты. Теперь германская контрразведка решила нанести прямой, открытый удар.

И вот этот провокатор, гестаповский агент сидит у меня в кабинете и оживленно, беспечно болтает, прикидываясь "старым, хорошим другом по антифашистской интернациональной борьбе".

Он, конечно, понимал, что я не верю ни одному его слову и, может быть, предполагал, что мне кое-что доподлинно известно о нем. Однако, надо признать, он всегда умело носил свою маску. Задатки авантюриста и лицемера помогли Рамо-Цвейгу не оплошать и на сей раз. Он держался уверенно и пока искусно вел роль.

Я ждал, какой ход он сделает дальше.

- Ну, а как вы-то устроились, господин Радо? - ласково смотря мне в глаза, спросил гость. - Я говорю, говорю, а вы молчите. Простите, но я ведь сто лет не видел вас и вашей очаровательной супруги.

Вдруг встав и прямо посмотрев мне в лицо, сказал:

- Дорогой господин Радо, а я ведь к вам по одному серьезному делу. - В глазах Рамо уже не светилась ласковая усмешка, они были напряжены и зорки. Уверен, это дело важно и для вас.

И он доверительно тихо стал рассказывать мне о советских разведчиках, арестованных в Париже, о каком-то человеке, их руководителе, о своей помощи этим людям, в результате чего он вынужден скрываться от агентов гестапо. Во Франции Рамо якобы попал в концентрационный лагерь Вернэ, что на испанской границе, но оттуда бежал. Теперь он располагает радиопередатчиком, у него-де есть важные сведения, которые он хотел бы передать в Москву, но нет шифра. Сказал, что установил контакт с американским генеральным консулом в Женеве и может свести меня с ним, если мне нужна какая-либо помощь.

- Все это меня не интересует, - холодно сказал я. - И кроме того, извините, у меня срочные дела, не могу более задерживать...

После ухода Рамо я стал припоминать, что же знал этот проходимец о моей предвоенной деятельности. Да, конечно, ему было известно многое из моего прошлого, в частности, что я - коммунист и, когда работал в Париже, был связан с Компартией Германии. Но сейчас меня больше беспокоило другое: коль скоро Рамо известны подробности провала наших людей во Франции, значит, гестапо нарочно информировало его об этом. Но что удалось гитлеровцам выпытать у арестованных? Знают ли о нашей группе, о связи с Москвой? С какой целью пришел Рамо: втереться в доверие, припугнуть или что-то пронюхать? Может, он рассчитывал, что' я, ничего но зная о нем как о прислужнике фашистов, проговорюсь о чем-либо, соглашусь на его посредничество с американским консульством? Скорее всего, гестапо намеревалось с помощью Рамо постращать нас, принудить свернуть нашу работу хотя бы на время.

В ту же ночь я доложил Центру о случившемся. 7 августа пришел ответ. Гитлеровцы, оказывается, тотчас расшифровали его, так как Флике в своей книге "Агенты радируют в Москву" приводит текст этой радиограммы:

7.8,43. Доре.

Ив Рамо определенно агент гестапо. Нам ясно, что за его визитом скрывается гестапо. Мы этого ожидали и предупреждали Вас. Он пытался определить, связаны ли Вы с нами. Сейчас же подробно сообщите, что он хотел от Вас? Что он знал о Вас в Париже? Вы должны быть осторожны, хорошо обдумывать каждое слово и каждый шаг.

Директор.

Таким образом, германская контрразведка установила, что их тайный агент раскрыт. Разумеется, ко мне он больше не показывался.