Под псевдонимом Ирина

Хэлла Эрнестовна осталась верна себе. В тюрьме она написала две части автобиографической трилогии, свято веря в победу СССР над фашизмом и в силы демократической Финляндии.

После подписания перемирия с Финляндией в сентябре 1944 года Хэлла Вуолийоки новым демократическим правительством была назначена председателем радиокомитета страны, но вскоре оставила эту должность и уехала в свое имение, где написала третью часть биографии «Я не была заключенной».

Умерла бесстрашная Терва Пяа в 1954 году. Но ее книгам, пьесам суждена долгая жизнь, в народе сохраняется о ней благодарная память.

ИЗ АРХИВА 3. И. ВОСКРЕСЕНСКОЙ

В личном архиве Зои Ивановны об этом эпизоде есть запись под названием «Корзина с цветами», которая раскрывает любопытные подробности приезда Мэри в Швецию.

В 1942 году наш агент Поэт из Финляндии прислал к нам в Стокгольм в качестве связника для передачи информации свою родственницу, работницу Международного Красного Креста Мэри Д. Связь эта заранее условлена не была, Мэри приехала в Стокгольм, зашла в цветочный магазин и послала мне на квартиру корзину с цветами. В карточке, которая была приложена к цветам, стояла подпись — Мэри. Я с ней была знакома по Финляндии и догадалась, что это именно она.

В назначенный день утром муж ушел на работу, а я сказалась больной и осталась дома. Приходит Мэри. Я провела ее в самую дальнюю комнату, в спальню. Там она сняла шубу и, не мешкая, стала шепотом излагать информацию, которую ей поручил передать Поэт.

Я делала краткие заметки в блокноте. Вдруг раздался звонок в дверь. Я решила не открывать. Звонили все настойчивее. Мы притаились. Затем кто-то стал возиться с дверным замком. Я накинула поверх платья халат и вышла в переднюю.

Дверь открылась, и в переднюю вошли трое: швейцар дома и с нею двое неизвестных мужчин в штатском. Я возмущенно спросила, что все это значит, как смеют врываться в квартиру дипломата (муж был советником посольства, я — пресс-атташе), да еще открывать дверь своим ключом.

Один из мужнин оглядел вешалку, видимо, хотел проверить — висит ли очень приметная шуба Мэри. Но шуба была в спальне. Тогда второй сказал, что они из санинспекции и пришли проверить — не завелись ли в доме клопы и тараканы. В договоре на наем квартиры действительно был пункт, в котором говорилось, что квартиросъемщик обязан беспрепятственно предоставлять санинспекции квартиру для проверки — не завелись ли клопы и тараканы. Но это означало тщательный обыск всей квартиры, когда отодвигалась мебель, переворачивались постели, снимались картины.

Я потребовала немедленно оставить мою квартиру и сказала, что позвоню мадам Коллонтай и в министерство иностранных дел с жалобой на нарушение экстерриториальности квартиры дипломата. Спросила, откуда у них ключ от квартиры. Мне объяснили, что у швейцара от всех квартир имеются ключи и что такой порядок заведен во всем городе.

— Но это не дает вам права без разрешения входить в квартиру дипломата! — Я выставила их и заперла дверь.

Цепочки на дверях не полагалось, и по договору мы не имели права без ведома хозяина дома, с которым заключили договор на наем квартиры, делать какие бы то ни было доделки, не могли даже лишней вешалки повесить.

Как быть дальше? У Мэри был английский паспорт… Задержать ее полиция едва ли могла бы. Шведы с большим уважением относились тогда к англичанам. Но все же такая возможность не была исключена. Мы вытряхнули сумку Мэри, проверили все ее содержимое, вырвали из ее блокнота условные записи. Но как она должна объяснить посещение этого дома? Решили, что в случае задержания она скажет, что искала представителя шведского Красного Креста и что ей дети неправильный адрес. Она обошла, мол, несколько квартир в этом доме, и везде ей отвечали, что такого человека здесь нет. Что никакой корзины с цветами она не посылала. В общем — все отрицать.

Было ясно, что за домом и за нашей квартирой установлено наблюдение. Выше нас этажом жила семья другого советника нашего посольства М. Ветрова. Его жена с детьми была дома. Ветровы — муж и жена — знали о нашей роли в посольстве и помогали нам в работе.

Я сказала Мэри, чтобы она пошла в квартиру Ветровых, сказала бы, что прислала ее я, и просила бы посидеть там несколько часов. Я вышла на лестничную площадку — было пусто. Мэри прошмыгнула на другой этаж в квартиру Ветровых. Жена Ветрова была сообразительной женщиной, ни о чем не расспрашивая, провела Мэри в одну из комнат и оставила там.

Я позвонила мужу и, зная, что телефон прослушивается, в очень нервном тоне стала рассказывать, что в квартиру вломились какие-то подозрительные типы, наверное, воры, что я насмерть перепугана и прошу немедленно приехать домой, потому что очень плохо себя чувствую. Он сказал, что доложит о случившемся послу и приедет за мной.

Муж приехал. Мы сели в машину, а у дома заметили наружное наблюдение и за углам еще одну машину, принадлежавшую, по всей видимости, полиции. Поехали в посольство. Машина из-за угла тоже двинулась за нами. Ветрова мы отпустили домой, поручив ему, когда стемнеет, выпустить его незваную гостью.