Под псевдонимом Серж

– Выйди, Юсуф, – скомандовал он. – Побудь за дверью.

Из-за ширмы вышел крепкого сложения, наголо бритый мужчина неопределённого возраста. Пришедших он удостоил звериным взглядом. Но команде хозяина подчинился. Алексей вспомнил детство, рынок в их небольшом городке. Там среди прочих торговал кавказец, очень похожий на Юсуфа. А они, мальчишки, забегая туда, неизменно подкрадывались к его лотку, на котором красовались разные фрукты и орехи и норовили что-нибудь стянуть. Хозяин, понимая, что оплаты за съеденный товар не будет, выскакивал и вслед улепётывающим пацанам свирепо орал: «Ухады! Зарэжу!»

Теперь уже Балезин в упор смотрел на Кошелькова.

– Учитывая, что у этого господина, – кивнул он вслед Юсуфу, – на поясе под рубахой наган, возникает вопрос: для кого он предназначен?

Выпустив струю дыма и прищурившись, Кошельков ответил вопросом на вопрос:

– У вас удивительная проницательность, Дюваль. Скажите честно, где вы служили или служите?

– Скажу, но в другой раз. Потому что на мой вопрос вы так и не ответили.

Янька продолжал курить, попыхивая ароматной папиросой.

– Дюваль, мы с вами не дети. Сделка у нас серьёзная. Как тут без охраны…

В это время на первом этаже заиграла музыка. Полный, чем-то похожий на Вербицкого, мужичок пел хрипловатым голосом:

Заходят мальчики, все в пиджакахНага-наганчики у них в руках.

Как бы в унисон блатной мелодии Кошельков осторожно сказал:

– Вот видите, Дюваль, даже в песне без наганчика нельзя. Сознайтесь, у вас он тоже где-нибудь поблизости лежит?

– Как, впрочем, и у вас, Кульков. Ведь вы всё время держите правую руку в кармане пиджака. Судя по всему, у вас там тоже наганчик? Что касается меня, то ходить с деньгами по нынешней Москве без оружия по меньшей мере опрометчиво.

– Кстати, о деньгах. Я вам холсты предъявил, но вы мне валюту так и не показали.

Алексей поднялся и распахнул френч. Его талию опоясывал специально изготовленный пояс (изобретение Отмана), в кармашки которого были вложены небольшие пачки долларов и франков. Взяв одну из них, он протянул Кошелькову:

– Можете полюбопытствовать. Настоящие. И, что важно, – он добавил то ли в шутку, то ли всерьёз. – Если вздумаете в меня стрелять, можете пробить купюры.

Снизу по-прежнему гремело:

Манишка белая– сплошной крахмалА жизнь голодная – пустой карман.

Кошельков молчал, жадно глядя на пачку франков в руке Балезина. Тот положил их на место, застегнул френч; сел на стул, который специально слегка сдвинул в сторону. Теперь он мог одновременно наблюдать и за входом в трактир, и за дверью, ведущую вниз на кухню, за которую был выставлен Юсуф.

Мы молодчики, да мы налётчикиКошелёчки-кошельки, кошелёчики!

Пение на первом этаже завершилось под восторженные крики посетителей трактира.

Вербицкий посмотрел на Кошелькова и едва заметно кивнул в сторону сцены, как бы говоря: про тебя поют. Но, встретив в ответ суровый взгляд, мигом притих.

Страсти слегка улеглись, и Архангельский принялся анализировать картины. Кошельков и Вербицкий следили за ним. Алексей же непрерывно и незаметно водил взглядом то на вход в трактир, то на дверь. Ну, где же Отман с Ершовым? Неужели его записка не дошла до цели?

Борис Михайлович, как и Алексей, прекрасно понимал, что надо тянуть время. Он медленно водил лупой по рассматриваемым холстам, иногда утвердительно кивал, иногда что-то шептал, беззвучно разговаривая с самим собой, пожимал плечами.

– Долго ещё там? – недовольно спросил Кошельков.

– Потерпите. Скоро только кошки родятся, – парировал Архангельский.

Алексей пытался внутренне собраться, успокоиться, но не получалось. Он поймал себя на мысли, что, работая нелегалом в Риге и Варшаве, даже в самых сложных ситуациях чувствовал себя уверенней. Но почему, почему у него нервы зашалили именно сейчас? И вдруг он понял: причиной тому Сергей Генрихович. Если операция сорвётся, то ему, как и Ершову, не миновать трибунала. Это значит, что Ольга, не так давно лишившаяся мужа, потеряет ещё и отца – единственного ей близкого человека. Этого она не перенесёт.

Ситуация усугубилась тем, что в трактир вошли трое жиганов и, вольготно уселись за свободный столик. Перед ними, как перед хорошими знакомыми, суетился половой. Один из парней слегка помахал в сторону антресолей, на что Кошельков – и от Алексея это не ускользнуло – также едва заметно махнул в ответ. Теперь они с Архангельским остались вдвоём против нескольких бандитов. Но где же, где же наши?

– Всё, кончаем! – грозным тоном выговорил Кошельков.

И в это время на пороге трактира показался бородатый человек в парусиновой толстовке. Это был Отман.

Балезин понял: пора действовать! Правая рука Кошелькова была по-прежнему в кармане пиджака, он мог выстрелить в любой момент. И Алексей принял единственно правильное решение.

– Ладно, согласен. Беру, – он назвал цену.