Под русским знаменем

— Вы, — сказал он, улыбаясь, — с молодых лет ещё привыкли к боевой жизни, почему и относитесь к ней так спокойно...

Скобелев ничего не ответил на это. Он продолжал деловую беседу и отбыл с Волынских редутов лишь тогда, когда осмотрел все их, на свои Зелёные горы...

XXVIII

ПАВШАЯ ПЛЕВНА

оябрь подходил уже к концу. Плохо приходилось Осману-паше в Плевне. Близкая развязка чувствовалась всеми. Особенно напряжённо ожидали «конца Плевны» на Зелёных горах. Частенько теперь попадали в руки скобелевцев турки из Плевны. Это уже были беглецы, не выдержавшие тягостей блокады. Они все говорили в один голос, что в Плевне почти не осталось продовольствия для войск, что и снаряды уже близки были к концу... Эти голодные, оборванные люди выглядели столь жалко, что их, прежде чем отправлять далее, солдаты досыта кормили из своих котлов, оделяли табаком, а иногда давали и одежду.

Около полуночи на 28 ноября казачий разъезд привёл в Брестовац к Скобелеву захваченного им в плен низама, и тотчас же в зеленогорском отряде разнеслось, что турки ушли с Кришинских высот, бросив все свои траншеи, землянки, редуты...

Засуетился весь Брестовац. Весть оттуда пошла уже по Зелёным горам. Если турки бросили Кришино, то это могло значить лишь одно: Осман-паша уходил из Плевны со всей своей армией...

Весь зеленогорский отряд в мгновение ока очутился на ногах... Пришло приказание Скобелева вызвать охотников для разведки на Кришинские высоты. Это только подтвердило слухи...

Охотники с проводником — пленным турком — ушли с лихорадочной поспешностью и скоро вернулись обратно. Нанёсшие столько вреда русским укрепления были действительно оставлены.

Тихое на этот раз, но радостное «ура» пролетело над Зелёными горами. Не могло быть сомнения, что развязка начиналась, и весь вопрос теперь был лишь в том, удастся ли Осману-паше уйти из Плевны или не удастся...

Скобелев немедленно послал весь углицкий полк занять оставленные позиции и укрепиться на них так, чтобы в случае, если бы Осман-паша пожелал вернуться в Плевну, вернуть ему эти грозные укрепления не удалось бы.

Остальные три полка скобелевской 16-й дивизии посланы были к реке Виду и стали там так, что путь Османовой армии по берегу оказался совсем загорожен.

Осман-паша, действительно, решил уйти, прорвавшись через блокирующие войска. Авангард его армии уподобился могучему тарану. Таборы его скатились с высот, перешли реку и с небывало страшной силой ударили на передовые русские полки. Османовы бойцы шли, обрекая себя на смерть. Их удар был столь стремителен, что первые две линии русских оказались прорванными. Издали, с тех высот, откуда глядел на бой Скобелев, казалось, будто кровавая река вдруг вырвалась из Плевны и бурными волнами ударила на русских. Казалось, ничто теперь не могло сдержать её. Осман-паша, уже вполне уверенный в своём успехе, спустился к Виду и подъезжал к мосту, когда случайная пуля свалила его с коня. Это решило сражение. Авангардные колонны, истощив свои силы на прорывы первых двух линий, уже не смогли сломить третьей. Весть о потере военачальника окончательно уронила дух бойцов. Турки бросились назад. Победители ожесточённо преследовали их.

Скобелев приказал было полкам своей дивизии ударить на турок с фланга, но в это время на мосту через Вид заколыхалось белое знамя: свершилось великое дело — турецкая плевненская армия сдавалась на милость победителя...

Белый генерал сейчас же отменил своё распоряжение и послал ликующие полки занять павшую Плевну...

Ужасен был вид этого городка, когда вошли туда русские. Всюду валялись неубранные трупы людей, животных; всюду видны были следы ужасного бомбардирования: груды развалин, груды обгоревших брёвен...

А на Виде русские войска окружили уже со всех сторон сорокатысячную турецкую армию. Осман-паша, раненный в ногу, отдал свою саблю генералу Ганецкому.

В сумерки, в караулку, где находился турецкий герой, примчался Белый генерал, назначенный военным губернатором Плевны.

Скобелев порывисто вошёл в помещение караулки и устремил свой взор на Османа; тот поднял понуренную голову и взглянул на своего самого страшного противника.

Взгляды обоих героев встретились.

Через мгновение Скобелев порывисто двинулся вперёд, протянул Осману-паше руку и, обращаясь к переводчику, сказал:

— Передайте паше, что каждый человек по натуре более или менее завистлив, и я, как военный человек, завидую Осману в том, что он имел случай оказать своему Отечеству важную услугу, задержав нас на четыре месяца под Плевной.

Турецкий герой слушал переводчика внимательно, потом он вскинул глаза на русского орла, скромно улыбнулся и ответил:

— Генерал ещё так молод летами, а между тем он успел сделать столь много и так хорошо заявить о себе на военном поприще, что я не сомневаюсь: если не я, так, может быть, дети мои отдадут ему почтение как фельдмаршалу русской армии...

Ещё несколько минут продолжалось свидание, затем Скобелев и находившийся при Османе генерал Ганецкий ушли, и вскоре после этого Осман был отправлен в Плевну.