Под сенью исполинов

Роман сдержался, не высказался насчёт туров американцев во все уголки родной планеты. Как говорил одноногий кадровик НИМИ: «нация туристов вертит этот шарик». И порою, если в кабинете не было женщин, уточнял на чём конкретно она его вертит.

– На Ясной нет рек, – произнёс Иван.

– Но ведь планета ещё не исследована, как можно…

– Вода местного океана – пресная, – грубовато перебил Майкла Иван. – Это значит, что рек нет. Соль в почве – есть, а рек нет. Её нечем нести в океан.

– Как и осадков, выходит… – хмыкнул Бёрд.

Тропа ещё долго вела просто прямо, без затей, но в итоге перешла в крутой подъём. Провал слева по-прежнему голодно скалился на людей. На Земле, там внизу наверняка тянул бы заунывную ветер. Но Ясная не знала и его. Странная планета. Словно притаившаяся.

Иногда виднелся вдали одинокий модуль, будто вросший в гору. Тропа огибала плоскую округлую скалу, похожую на телячий язык. Нечаев подал остальным знак и свернул с тропы. Иванов и Бёрд последовали в подъём вслед за командиром.

Роман выпрямился на вершине «языка», на всякий случай сняв с креплений винтовку. Внутри экзотела стало душно, хоть вентиляция работала исправно. Нестерпимо захотелось ветра – живого, настоящего. Холодного порыва, колющего щёки, забирающегося за шиворот. Принесшего бы дым костра и запах хвои с обрывками дорогого сердцу голоса. Но Ясная – не знала ветра. А родной голос извратила, подарив мимикрирующей псевдожизни.

– На одиннадцать часов, командир. Ориентиры: «рога», «арка», – Иван упорно не пользовался лазерным целеуказателем.

Роман отыскал взглядом обозначенные ориентиры. Подстроил визор и не поверил глазам.

Так называемые «круги на полях» лишь частью были подлинны. Большинство же оказывалось подделкой; люди преследовали всевозможные цели, оставляя следы «пришельцев» – от банальной наживы до извращённой мести бывшей жене, реализованной в сомнительной, сиюминутной славе. И те, что всё же были настоящими, Роман знал если не наизусть, то очень хорошо – точно.

В паре километров к северу скалы образовывали плато, очень ровное, точно взлётное поле. Оно залегало как бы в кратере и было покрыто песком, на котором отчётливо виднелось множество борозд, складывавшихся в геометрические рисунки. Знакомые Роману по документам из тогда ещё американского Техаса.

– На Хиц-3 такие же. Прямо на льду, размером с Будапешт – аж с орбиты видно, – задумчиво произнёс Нечаев.

– И на Анубисе, – поравнялся с ним Бёрд.

– Неверные у тебя данные, шпион, – усмехнулся Роман. – На Анубисе есть круги. Много. Но не такие.

– Да?

– Да. Есть учёный один есть, опальный. Окану его фамилия. Он разработал целый толкователь таких вот художеств. Я не вдавался, но он уверен, будто меж ними большая разница.

– Она уверена, – с нажимом на первое слово вдруг поправил Майкл и добавил торжествующе медленно: – Изуми Окану – женщина.

 Роман проглотил это стоически, молча. Сам виноват. Вот прям видел он – даже в разноцветном свете панели ровные зубы Майкла блеснули белизной, а на пластмассово-гладких щёках обозначились идеально симметричные ямочки.

– По описаниям за теми вон «рогами» – долина, – Иван на всякий случай указал рукой. – Там, вроде как, кисловцы и наткнулись на строения...

– В «Осах» есть целеуказатели, – не выдержал Бёрд. – В ограниченную сеть экзотела связываются сами, никого не спрашивая. Так что вы, Иван, могли просто взглядом обозначить нам место, не размахивая руками и выдумывая ориентиры.

– То есть – связываются сами? – удивился Нечаев.

– Они как дети, Роман Викторович, – чёрное троекрестие бёрдовской «Осы» смотрело на него. – Иной раз делают то, о чём их не просят. И никому не говорят…

– Сначала модуль. Вызовем челнок и будем активно искать пропавших. А со строениями, или что там, пусть разбираются те, кого Корстнев зашлёт сюда после нас, – процедил Роман. Ему хотелось многое сказать американцу. И он выскажет. Позже.

Роман убрал винтовку в пазы и начал спускаться обратно. Но вдруг оступился. Нога съехала вперёд, плоский окатыш выскочил из-под ступни, словно живой. Нечаев завалился на спину и покатился, винтовка громко ударилась о что-то, зацепилась, и экзотело немного подбросило. Майор хватался руками, но всякий камень легко выскальзывал из грунта, оставаясь в ладони; его стремительно тащило вниз, а за узкой тропой не было ничего, что позволило бы затормозить. Там ждала лишь разинутая пасть немого ущелья…

Нечаев отчётливо слышал, как хрустнули шестерни сервопривода – руку больно завернуло, он ударился спиной о стену скалы и повис. Панель заморгала, вереща о разгерметизации в плечевом сочленении.

В шлем застучали посыпавшиеся сверху камни. Его схватили и рывком потянули обратно. Дыхание перехватило, Роман закашлялся. Казалось, он вдохнул жара из печи – горло в миг высушило и каждая попытка сглотнуть отзывалась резью и приступами кашля. Что было сил он помогал Ивану и Майклу вытащить себя обратно на тропу, но на деле лишь мешал, размахивая свободной рукой и болтая ногами.

– Квиты, Роман Викторович, – голос американца на миг исказился, почудился каким-то синтетическим, роботизированным.