Под сенью клинка

— Я… — порыв, похоже, был идиотский, она ничуть не была смущена или шокирована происходящим на обочинах, — я… просто подумал, что не надо тебе на это смотреть… ну и… ты же женщина…

Сзади послышался смех меча, Роксана же подняла голову и заглянула Хельму в глаза:

— Ты меня закрывал, что ли?

Мих перестал смеяться, подошёл ближе и с интересом посмотрел на него. Как будто впервые увидел.

— Ну да… — действительно глупо — она наверняка прекрасно знала эти места. — Но… я же мужчина и…

Ещё глупее — теперь получается, что он упрекает Миха. Но тот только одобрительно покачал головой.

Они стояли посреди тропы, и красавица внимательно его разглядывала, не обращая никакого внимания на творящееся вокруг. Меч почесал подбородок и тронул Роксану за плечо.

— Ну, что ты не боишься, я вижу, — задумчиво произнёс он, обращаясь отнюдь не к ней, — но… тебя не тошнит?

— Нет, — его не тошнило, он не был брезглив. Хотелось только быстрее увести отсюда Роксану.

— А меня блевать тянет, — сознался Мих, сглатывая. — Каждый раз. Я потому очень редко с ней хожу. Не нравятся мне эти места.

Он действительно был немного зеленоват.

— Угу, — подтвердила Роксана, — он здесь однажды и завтрак и обед оставил…

— Ну да, — огрызнулся меч, — всего один раз, так ведь и ты тогда тоже, насколько я помню, всё обратно вернула, и два дня жрать вообще не могла.

— Зато я до дома дотянула, — парировала Роксана, — а ты прямо на обратном пути…

— Я просто рассчитал, что во дворе чище будет, — разъяснил меч своё поведение, — и терпеть не стал. Зато потом тебе воду носил. И есть я, кстати, уже к вечеру смог.

Хельм переводил взгляд с меча на красавицу — они привычно переругивались, не обращая никакого внимания на тянущиеся к ним с обочин гниющие лапы с обнажившимися костями. Один только раз Роксана небрежно отмахнулась от конечностей, словно от комаров. Он ещё раз обвёл взглядом окрестности — троп было много, но пройти по каждой и не сорваться в зловонное болото и объятия нижних было весьма непросто. Тропы петляли, горбились, извивались, скрывались под пылью и гнилью… и с первого взгляда неясно было, куда они ведут — вниз ли, вверх ли…

— Подожди… — сообразил он вдруг, — так те два круга, эмблема «Тропинки»… я всегда считал, что это символ морской торговли… а это…

— В том числе и морской, — усмехнулся Мих, — не мог же я назвать свой торговый дом «Роксана»… символ же может иметь много значений, так ведь?

Меч замолчал, и парочка снова принялась откровенно изучать Хельма — словно не знали его целую жизнь.

— А ты до них дотронуться сможешь? — внезапно очень серьёзно спросила Роксана. — Ну, например, вон тому, зелёному, руку сломать сможешь?

Ломать руку зелёному не хотелось совершенно — хотелось стащить его с грязно-синего упыря и забросить пинком куда подальше. А ещё лучше — раздавить обоих сапогом, как тараканов. Но две совокупляющиеся и поедающие друг друга твари были слишком велики для этого. Впрочем, Роксане, наверно, виднее, что с ними делать. Хельм прикинул, сколько идти до зелёного и вздохнул. Руки-то он отмоет, но как потом отстирывать штаны и рубаху?

— Если женщина просит… — любезно улыбнулся он, намереваясь спрыгнуть с тропы, — … для тебя — хоть все восемь конечностей ему переломаю. Подскажи только, где одежду новую взять…

— Подожди, я пошутила, — Роксана придержала его за рукав и снова переглянулась с Михом. Хельм не понимал, к чему они клонят.

— Чудненько, — тут же обрадованно заявил меч, — раз тебя даже не тошнит, то пошёл я тогда обратно… не нужен я здесь. Не смотри так, сейчас она с тобой поговорит и всё разъяснит. Я, если честно, очень прошу тебя не отказываться, ладно? Бывай. Думаю, увидимся ещё.

Он развернулся и едва не бегом направился назад. Похоже, его действительно мутило.

Роксана проводила взглядом удаляющуюся фигуру, повернулась и пропела:

— Пошли, сейчас до места дойдём, там и поговорим…

* * *

Сегодня Гозрений как никогда понимал бабку Лидии — трясущуюся над единственной унаследовавшей способности внучкой. Никто из детей, внуков, правнуков и пра-правнуков Ренины магическими способностями не обладал. И шансов, что эти способности проявятся в дальнейших поколениях, было не больше, чем шансов на рождение мага среди обычных людей.

Он делал для них всё, что мог — даже остался жить под небом, чтобы быть вместе с дочерью и её детьми. Теперь он смотрел на Талину и понимал: какие бы заклинания он ни применял — возраст рано или поздно возьмёт своё. Нет — дочь не станет безобразной старухой, как не стала ей Талина, но и на три и даже четыре дюжины выглядеть будет не всегда. И настанет момент, когда он придёт к Ренине за тем же, за чем пришёл сейчас к её матери. Нет — он не останется для дочери молодым юнцом, он поступит, как Аледер — сравняется с ней в возрасте, будет стареть вместе с ней, и позволит себе вернуться в прежний облик лишь тогда, когда… Гозрений отогнал прочь тоскливые мысли — такова судьба магов, и Талина знала об этом, когда прощалась с ним в Путаре.