Под сенью клинка

— Радость моя, свет очей моих, о яхонт, оправленный в золото и платину… что опять не так?

— Скучно мне в этих обитых шелками стенах, о кипарис, не знающий себе равных в садах наших…

— Чем развею дождевые облака, набежавшие на светлое чело солнца моего? Какие украшения привезли на этот раз эльфийские ювелиры?

— О коршун, парящий над полем, может, верховая прогулка поможет разогнать эти тёмные тучи?

— Да, солнце моё, я прикажу запрячь карету самыми породистыми лошадьми и уложить на сиденья легчайшие и мягчайшие подушки и шелка…

— О тигр, жаждущий добычи, или притупился слух твой? Солнце твоё ясно сказало — верховая прогулка могла бы провести мимо грозовые тучи!

— Но… сокровище казны моей… как… любимейшая жена моя и… и… — верхом, подобно… подобно…

— Подобно горной серне, скачущей с уступа на уступ! А кто будет резвиться рядом со своей прекрасной серной — архар или снежный барс, зависит от скорости исполнения желаний серны и остроты слуха барса!

— Да, прекраснейшая из цветущих яблонь моих, твой стройный кипарис прикажет оседлать лошадей и разогнать весь народ с пути, на котором будут резвиться серна со своим барсом…

* * *

У ручейка они остановились, чтобы напоить лошадей. Это заняло много времени, так как сразу после скачки поить их было нельзя. Дерек вспомнил своего Реозана и в который раз чуть не дал волю языку. Он бы и выругался — но боялся услышать звуки родной речи. Просто боялся — и всё. Он и про себя пытался рассуждать на здешнем наречии. Получалось плохо. Интересно, думал он, выхаживая лошадей, а как у меня с местными ругательствами? Они тоже наложились на мои родные непонятно как? Вот например, мохан, нахлебавшийся мёртвой воды, оно же так и звучит здесь… и ровным счётом ничего не значит, потому что мохана этого никто не видел, а аналог ему подобрать он пока не может.

Как ругаются сельчане он слышал, и понял — повторить никогда не рискнёт. Потому что местные ругательства — заклинания, которые негоже произносить не магу. Да и магу-то негоже, разве только откровенному некроманту. Во всяком случае так было дома.

Воеводе приходилось присутствовать на допросах магов: и шедших против короны, и практикующих некромантию, и захваченных в плен, и просто сумасшедших — мало кто из них рискнул бы перевести на его родной язык и зачитать вслух ругань сельчан. А тут даже малюсенькие девчонки без запинки такие фразы произносили. Дерек привычно отодвинул на второй план не к месту лезущие размышления. Теперь это его мир — мир, где много воды и деревьев. Мир — где одна луна и крошечные звёзды. Мир — где женщины ходят по поверхности и выражаются хуже, чем погонщики тех самых моханов. Про жёлтое солнце он уже забыл — забудет и про это. Зато здесь нет мёртвой воды — очень хочется в это верить, и только за это миру можно простить многое.

Потом они опять убегали. Вернее, улепётывал перебежчик, а Дерек не мог отказать себе в маленьком удовольствии понервировать предателя, читая ему на скаку нотацию о том, что опасность нужно встречать лицом к лицу, причём не измотанными непрерывным бегством, и поэтому лучше бы остановиться и приготовиться к битве. Попутно он сверялся с картой — к повороту на замок они должны добраться через пять-шесть часов.

— Имеет ли смысл отдохнуть и скакать ночью? — спросил он, поравнявшись с перебежчиком.

— Тогда точно услышат! — отозвался Хот. — Так, может, за двумя и не погонятся, если далеко будем. Ночи короткие — глядишь, и не полезут…

За время последующей скачки Дерек попытался научиться спать в седле — будучи впереди, перебежчик не должен был этого заметить. Заснуть не удалось — но в полудрёму он погрузился. Уже легче. Ещё потренируется и всё получится. В сумерках они остановились, и предатель начал раздеваться.

— Извини, — сказал он, — я лучше в другом облике их встречу… Ты уж сам как-нибудь… владыка всё-таки.

Удерживать его Дерек не стал. Выбрал ещё один меч и отправил пасти лошадей подальше от себя — не надо будет беречь спину.

Серебра или осины у Дерека с собой не было — значит, придётся лишать вампиров возможности нападать. Как бы живучи они ни были — двигаться и кусаться без головы, рук, ног и крыльев вряд ли смогут. А то, что их отдельные части продолжают шевелиться — это несколько отвлекает с непривычки, но не особо опасно. Одного надо будет оставить более или менее целого — вдруг удастся с ним поговорить. Интересно всё-таки — разумны эти твари или нет. Вот он — недостаток холодного мира без открытого огня: деревьев много, зато несожжённые мертвяки толпами бродят.

Вслед за сумерками пришла ночь — с маленьким изогнутым месяцем. Темно, но ему не привыкать — в подземельях темнее бывало, а тут хоть какой, но свет. Хлопанья крыльев слышно не было, мимолётный взгляд на лошадей его успокоил — перебежчик приближаться к владыке пока не собирался, Дерек положил оба обнажённых меча рядом и стал ждать.