Под сенью клинка

Ночью он зашёл к Талине сам — во избежание повторения вчерашней ситуации. Он её разбудил — она считала весь день и весь вечер, но зато перепроверила и перевела в десятки половину отчётов. Бумаги Дерек забрал, обнять обнял, попросил поторопиться и ушёл к себе — на эту ночь он её нейтрализовал.

* * *

На первый курс магической Академии набрали девять человек: самому младшему было восемь, самому старшему — год сверх полутора дюжин. Ещё один парень оказался ровесник Ренни, но на голову выше и раза в три шире в плечах. Нашлись и девочки — обе на несколько лет младше. Рении не знал — радоваться или огорчаться, он думал, что только у них дома учатся по семь-восемь человек на курсе. Зато рыжих оказалось больше половины — всех оттенков раскалённого металла.

Всё оказалось не так страшно — писать не умела половина группы. Младший и девчонки — из-за возраста, самый старший — потому что прибыл из глухой деревни на севере. Так что время приспособиться к бумаге и перьям будет. И писать можно на родном языке, главное, отвечать правильно.

Первые занятия они присматривались друг к другу, а потом курс разделили — грамотных в одну группу, неграмотных — в другую. Только практические занятия по магии оставили совместными.

На старших курсах насчитывалось примерно столько же говорящих — от семи до дюжины. Ренни нашёл двух своих соплеменников на седьмом и восьмом курсах, и даже видел живого эльфа с пятого. Эльфа действительно звали Лиэрн безо всяческих «чтототамэль».

Кормили очень хорошо — кашей утром и супом в обед. Можно было ещё и ужинать, но вечером его кормил Уржел. Ещё он нашёл свою общину и узнал, что туда приходила Талина — но только один раз, больше её не видели. Он разыскал гостиницу — вокруг неё стояла охрана, ощупывавшая едва ли не каждого пытавшегося войти, и крутилось слишком много собак. Он не решился прорваться внутрь и спросить про Талину — вдруг бы это ей чем-нибудь навредило. Если она ещё там.

Поселился он в лечебнице, ночевал в палате с самыми тяжёлыми больными — больше от него пока ничего не требовалось — и платили ему серебрушку в полдюжиницы или два медяка в день. Ренни осторожно спросил у своих, нормально ли это, и услышал, что если его ещё и кормят — то вполне. А если он попутно чему-то учится, то могут вообще не платить. В общем — как договоришься. Разве у кузнеца с подмастерьями не так же? От таланта ученика всё зависит, с иного ещё и вычтешь за испорченную заготовку. Ренни подсчитал, что если на еду совсем не тратиться и где-то чуть-чуть подработать, то к зиме, которой его сразу начали пугать, он сможет накопить на доху и зимние вещи. Зимы он не видел, но она его уже страшила — какой же должен быть мороз, чтобы по воде можно было ходить?

А через семь дней вечером в лечебницу пришла Талина — в новых штанах и свитере и очень дорогих сапогах, словно она вдруг сильно разбогатела. Его затрясло — он прекрасно знал, откуда у девушки может появиться дорогая одежда и красивые сапоги. Могла бы надеть старые — зачем всем своим видом сообщать ему… Ренни закусил губу и попытался улыбнуться.

— Здравствуй, — еле выдавил он, — ты как?

Она подошла ближе, вытащила из заплечного мешка свёрток и протянула ему.

— Хорошо, — улыбнулась мечтательно и отстранённо, — это тебе. Там свитер и ещё вещи на зиму. Не замёрзни здесь — зимой очень холодно, я в первый год себе чуть уши не отморозила.

— А ты? — сказать что-то ещё он был не способен.

— Я уезжаю, — она погладила его по щеке. — Скоро… светлый… владыка отвоюет власть, путешествовать станет безопаснее, ты всему научишься… Всё будет хорошо, Ренни. Правда.

— Уезжаешь? — не захотел поверить он. — Куда?

— В Тальн, — вид у неё был чуть виноватый, — к отцу. Ренни, ты будешь учиться, а мне… мне нелегко будет в чужой общине. В Тальне много лучше. Правда.

Это была правда — но не вся. Он смотрел на неё: и вдруг увидел себя со стороны — такие же сияющие глаза, блаженная улыбка. И запах… он неуловимо изменился, новые вещи и капля благовоний не могли скрыть его. Влюбилась — смог наконец произнести он про себя. Потеряла голову, как и он сам когда-то. Не когда-то — всего полторы дюжиницы тому назад… Она не из-за этих дорогих вещей и сапог уезжает, она не из-за денег уезжает, она просто ничего не соображает. Неужели не понимает, как это опасно — уезжать сейчас?

— Талина, — не выдержал он, — выходи за меня замуж. Я маг, я буду много зарабатывать. Скоро. Ну не очень скоро — но ведь буду! Не рискуй, не надо. А в Тальн поедем вместе будущим летом. Всё проходит, а я — я буду любить тебя. Я буду заботиться о тебе. У меня уже есть работа, будет ещё. Не уезжай!

— Ренни, — она смутилась, — ты… ты… ты много моложе меня. Я старая для тебя, Ренни. И ты — маг. Такие семьи не держатся.

— Я вырасту! — с отчаянием выпалил он. — Талина, я вырасту. Совсем скоро — через год-два! Талина, я буду хорошим магом. И хорошим мужем, правда! Есть заклинания, продлевающие молодость. Мне всё равно — я всегда буду любить тебя. Не уезжай!