Под сенью проклятия

Вместо ответа я решила закричать.

— Помогите.

Вышло не очень, чуть громче шепота. Зато в голове от этого снова начались звон да боль.

— Ори не ори, никто не услышит. — Брезгливо заявила Зоряна. — Народ гуляет, своих девок я всех отпустила. Нигде никого. Хотя. заткните-ка ей рот. Вдруг докричится? Сейчас все равно придет травница от Ерисланы, скормит ей травку, вот ужо тогда она выложит все.

Дан Рейсор шагнул ко мне, вытащил комок из-за пазухи кургузого полукафтанья. По щекам прошлась тряпица, дурно пахнущая вонючими благовониями. Узел цорселец затянул у меня на загривке, защемив волосы. Тряпка, должно быть, была парчовой, потому как щеки оцарапало жестким шитьем.

Началось ожидание. Королевишна у окошка любовалась ведьмовским действом — словно и не случилось ничего. По лицу Зоряны, теперь уже не счастливому, как тогда, над воротами, а недовольному, с оттопыренной губой, гуляли зеленые отсветы. Рейсор и Шуйден стояли в углу, беседуя вполголоса по-цорсельски, Держа замер у двери — дозор нес.

А посередь горницы, на полу, осталась лежать святая ветвь от храма Киримети. Должно быть, отлетела, когда я от удара хлопнулась оземь. Что ж выходит, никто её так и не поднял? А ведь Держа с Зоряной из положских, должны понимать. Стыдно перед Кириметью — её оберег да по полу валять.

Хуже всего была мысль о том, что помощи ждать не приходится. Ни от ведьм, ни от Ерши. Кому придет в голову, что королевишна замешана в таких делах? Что ловушку на меня устроят в её горницах?

И ведь как сказала — «к моему братцу в покои». Ни погибшим его не назвала, ни убиенным. стало быть, тоже знает, что Градень жив. Про травницу от Ерисланы упомянула — выходит, не только глубоко измена забралась, но и высоко.

Надо было что-то делать. Не спасусь, так посупротивничаю, подумала я, перебарывая тошноту.

И распялила глаза поширше, заморгала, вроде как напугана до последнего, вот прямо сейчас разревусь. Сама тихонько пошевелила увечной левой. Благо спиной меня притиснули к стенке, и руки оказались не на виду.

От веревок усохшую руку схватили судороги. Но сейчас я ею крутила не из-за этого. Пятерня на левой руке у меня была махонькая. Если большой палец к ладони прижать, вся длань превращалась в обточенную снизу веточку. Дома бабка Мирона завсегда подсовывала мне на мойку самые мелкие горшки и скляницы. Усохшая рука проходит в любое горлышко, рыбкой заныривает.

А где нырнешь, там и вынырнешь. Вот я и надеялась вытащить из веревок хотя бы левую. Как знать, вдруг это мне пригодится?

Правда, руки мне увязали надежно, с десяток витков вкривь и вкось положили. Но кто перевязи делал, тот знает — рука да нога для перевязок самые трудные места. Потому как любая холстина с них съезжает вниз. Лишь у тех, кто лежит неподвижно, такого не случается.

А я лежать пластом не собиралась.

Время тянулось медленной каплей. Отсветы на лице Зоряны уж погасли, народ за стенами дворца начал кричать потише. Первым заговорил Рейсор:

— Мой феликий принцесс, мошет, послать кохо-нипуть.

И тут в дверь стукнули.

— Заходи! — Взвизгнула Зоряна.

Дверь мягонько скрипнула, в горницу протиснулся мужичонка с неприметным лицом. Терен, вспомнила я. Тот самый, что по приказу Ерисланы сел со мной и Аранией на королевском пиру. Доверенный прислужник великой госпожи.

Мужичонка приблизился к Зоряне, отбивая через шаг по поклону. Под ноги ему попалась святая ветвь — он перешагнул через неё легко, не поморщившись.

— Великая свет-королевишна, надёжа наша. не вели казнить, вели слово молвить.

— Где травница? — Пропыхтела Зоряна.

Тот отбил ещё один поклон.

— Великая госпожа Ерислана велела кланяться да извиняться. Такая беда у нас приключилась, уж такая беда! Едва госпожа Ерислана услышала, что королевишну отдают за цорсельского королевича, враз занедужила. Так что травница Кулеша ей сейчас самой нужна. А вам великая госпожа велела передать — пусть-де свет-королевишна нынче к королевским травницам обращается, их во дворце целых две, и все без дела гуляют.

Я искоса глянула в сторону Зоряны. Лицо у той налилось багровой кровью.

— Да как ты смеешь, подлый оскребыш, блевотина червячная! Я тебя удавить прикажу. я тебя в подземную темницу, в башню на ^яру.

Терен, не переставая кланяться, пропел:

— Госпожа Ерислана велела мне вернуться сразу же, как только весточку передам. И ещё просила напомнить, свет-королевишна, что ей во всякий час открыта дверь королевы Голубы. А мужу её, верчу Медведе, открыта дверь короля Досвета. И сверх того, хочет великая госпожа Ерислана, чтобы свет-королевишна накрепко запомнила одно — верчи государства положского помнят ещё те года, когда не было короля, а был лишь верч Чистоградский, равный среди прочих. И не худо бы королевишне так себя вести, чтобы верчи о том и не вспоминали.

Зоряна судорожно втянула воздух, рот разинула, собираясь заорать. Лицо у неё было — пальцем чиркни, кровь брызнет. В этот миг дан Шуйден ласково сказал из своего угла:

— Ступай, почтенный прислужник. Держа тебя проводит. Мой великий принцесс, позволь сказать три слова. А также предложить одну вещицу.