Под шапкой Мономаха

Вернувшись после летних каникул 1879 года в стены университета, студенты ощутили резкое усиление надзора. Их постоянно одергивал инспектор; за некоторыми, в том числе и за С.Ф. Платоновым, было установлено наблюдение полиции. «Надо было на деле переживать это поднадзорное состояние, – вспоминал историк, – чтобы понять, как оно угнетало и расстраивало»[231]

. В учебном плане изменений не последовало. Знакомые профессора продолжали читать свои курсы.

С октября 1879 года университетские занятия отошли для С.Ф. Платонова на второй план. Тяжело заболел отец, и приходилось ежедневно, по восемь часов, дежурить у его постели. Сначала С.Ф. Платонов занимался по ночам, позднее – старался не пропускать только лекции К.Н. Бестужева-Рюмина.

Весной следующего года потребовалось сообщить факультету о выбранной специализации. После нескольких лет учебы С.Ф. Платонов отдавал предпочтение двум предметам: русской истории и истории права. Оба курса, как он полагал, были похожи на истинную науку, давали материал для оценки настоящего, заставляли думать об отношении к народу и государству. Несмотря на то что молодой человек еще некоторое время продолжал старательно записывать свои стихи в особую тетрадь, стремление к словесности, по его собственным словам, слабело само собой и окончательно пресеклось. В установленный срок без колебаний и сомнений С.Ф. Платонов выбрал своей специальностью русскую историю.

На третьем курсе, в расчете на добросовестность и зрелость студентов, специализировавшихся по истории, КН. Бестужев-Рюмин предложил им самостоятельно работать над темой для зачетного сочинения. Внимание С.Ф. Платонова остановилось на проблеме земских соборов. В период «робких надежд на реформы», сопровождавших деятельность министра внутренних дел М.Т. Лорис-Меликова, тема народного представительства стала особенно популярной: о ней много говорили и писали. Профессор одобрил выбор, но решительно уклонился от руководства. Попытка юноши узнать мнение КН. Бестужева-Рюмина о последней журнальной литературе по интересующему вопросу также не увенчалась успехом. Позднее выяснилось, что ученый никогда не давал студентам каких-либо указаний, хотя горячо обсуждал и критиковал сделанное учениками. По словам С.Ф. Платонова, это был «продуманный прием отношения кучащимся, или же просто недостаток приема»[232]

.

Новостью для историко-филологического факультета явился курс Василия Григорьевича Васильевского. Он читал историю средних веков, включавшую падение Римской империи и образование варварских государств. У С.Ф. Платонова вызвал интерес особый курс для студентов-историков, где ученый познакомил слушателей с результатами собственных разысканий и «с теми приемами исследования, к каким сам привык». В беседах с ним студенты постигали удивительный процесс научного творчества. Подробно комментируя документальные источники, В.Г. Васильевский наглядно показывал, как извлекается важный исторический вывод из древнего текста. Одним из первых он предложил студентам написать рефераты по своему курсу. Работа С.Ф. Платонова «О местожительстве готов-тетраксистов» была готова в течение двух недель. Осознанной заботой автора стало стремление не повторить результатов исследования самого профессора. Воспользовавшись всеми доступными ему греческими текстами, он смело поместил готов на новом месте. В обсуждении В.Г. Васильевский принял живое участие, в результате которого составил доброе мнение как о самом С.Ф. Платонове, так и о его первом научном труде. Это знакомство послужило началом долгих дружеских отношений.

С конца 1880 года С.Ф. Платонов приступил к работе над зачетным сочинением. Необходимые книги он брал на квартире К.Н. Бестужева-Рюмина, который пригласил ученика на свои «вторники». Здесь собирались почитатели таланта профессора. На кафедре, за объективностью изложения, трудно было понять личные пристрастия К.Н. Бестужева. В домашней же обстановке его окружали люди, резко окрашенные «националистическими цветами». Природная замкнутость С.Ф. Платонова не позволила ему сблизиться с учителем. Мешала и занятость последнего на посту директора Высших женских курсов, особенно после покушения на жизнь Александра II (1 марта 1881 года) и последовавших вслед за этим событием волнений.