Под созвездием Падшего Ангела

После недолгого расследования было установлено, что Аделин нечаянно сделалась свидетелем близких отношений своей сестры с принцем Гордевира. К делу был приобщен платок с посланием от него. Платок и нож нашли в комнате Адель, хотя Джас, перед тем как уйти, спрятала их в тайник. Приписали к делу и свернутое в рулон одеяло на кровати Тины, что говорило о ее желании скрыть связь. Встреча с вражеским принцем не была случайной. И по всему выходило, что младшая дочь лорда Варандак убила сестру, защищая врага, ведь бежала она по левой стороне реки, чтобы попросить помощи у птах.

Для отца и слегшей матери неважны были выводы приехавших из столицы следователей. Жуткой ночью они потеряли сразу двух дочерей. Двух любимых девочек.

Гордевирцам не удалось скрыть, как выжил их принц. В спасении Родерика из ямы на безымянном острове принимали участие пограничники с обоих сторон. Куртка из заговоренной кожи попала в руки начальника погранпоста лерейцев, и тот доложил хозяину Долин, что вещь является артефактом и принадлежит его дочери. Отвертеться никак не получилось – штаны из той же кожи отец сам видел на Джастине. Использование иностранных амулетов считалось в королевстве недопустимым – чужая магия губительно действовала на магию лерейцев.

Тайные отношения с врагом, бой с сестрой, закончившийся ее смертью, ношение артефактов недружественной державы – такие обвинения были предъявлены дочери лорда, но ее страшило совсем иное наказание. Находящиеся на мосту пограничники видели, что она использовала магию, а потому скрыть наличие дара не удавалось. На допросе Тина словом не обмолвилась, что давно владеет магией морока, описания которого так и не нашла ни в одном из учебников. После длительных бесед столичный следователь пришел к выводу, что дар, помогший отразить смерч, открылся у младшей леди Варандак в момент сильного душевного потрясения. Как ни крути, но следуя законам Лереи, Джастина должна будет подвергнуться обряду запечатывания магии.

– Когда храмовики приедут? – Джас не поднялась с пола, чтобы поговорить с отцом. Вела себя отстраненно.

– Белая карета уже в пути, – отец, кряхтя, опустился рядом. Видя, что дочь не реагирует, не смотрит в его сторону, раскидав мешающиеся книги, тоже растянулся в полный рост.

– Хорошо, я готова.

Лорд Варандак был не из тех, кто верит отчетам, и сразу понял, что дочь не договаривает. «Папа, она любила его. Это ревность вызвала в Адель такую ярость, а нестабилизированный дар сделал неуправляемой. Ты же читал послание и видел, что там нет ни слова о чувствах ко мне. Я пошла, так как хотела выяснить, что он имел в виду, говоря, что знает обо мне нечто эдакое. Мы встретились, но так и не успели поговорить. Аделина снесла нас с ног. И если бы не куртка, Родерик утонул бы». Отец понимал. Если бы Айвер–младший погиб от руки его дочери, война началась бы на следующий день. Гордевирцы только и ждали повода.

– Попробуй убедить храмовиков, что нельзя закрывать такой уникальный дар, – лорд Варандак говорил тихо. – Отражение еще никогда и никому не удавалось. Магия – это молния, которая никогда не отскакивает и не возвращается к хозяину. Ты совершила невозможное. Бей на то, что твой дар нужно исследовать. А там наступит совершеннолетие и отпадет нужда делать из тебя пустышку.

– Больше года в храме? – Джастина повернулась к отцу.

Знал бы он, как ей придется трудно, ведь Джас – обладательница не одного, а сразу двух даров, что само по себе невозможно. И каждый ее дар уникален. Она не нашла о них ни слова в учебниках, словно никогда до нее подобной магии не существовало. Носительницу неизведанных даров никогда не выпустят.

– Что такое год против всей жизни? – папа все еще надеялся на благоприятный исход.

– Ты все еще сердишься на меня? – Джас говорила не об Адель. Этого груза ей никогда не скинуть с плеч. Тина думала, что отец злится, так как она не доверилась ему, когда получила записку от Айвера. Но тогда пришлось бы объяснять, почему ее шантажирует враг.

Тут Джас перестала дышать, поняв истину – если бы она пришла к отцу, Аделин осталась бы жива… Виновата, как же сильно она виновата перед родными! Наверное, она поступила эгоистично, позволив себе прожить несколько беспечных лет, скрывая свой дар.

– Нет, не сержусь, – отец положил свою ладонь на ее и несильно сжал. – И мама не сердится. Мы тоскуем. Судьба оказалась к нам несправедливой.

– Мне можно попрощаться с мамой?

– Не думаю. Она и так плоха, а лишнее волнение убьет ее.

Но Джастина нашла способ попрощаться. Ночью, когда все спали, и никто не заглянул бы к арестантке, чтобы обнаружить, что та впала в транс, она отправила морок в матушкины покои.

В комнате горел ночник. Леди Варандак спала, обложенная подушками. Бледное лицо, обескровленные губы.

– Мама, прости за все, – прошептала Джастина, не в силах сдерживать слезы. Она забралась на кровать, прижалась к матери всем телом и затихла. Как когда–то, когда была совсем ребенком. Накопившиеся чувства прорвали долго сдерживаемую плотину, и Джас заговорила.