Под страхом смерти. Преступление нелюдима

Около полугода пришлось ему ждать четвертом открытки. Она была отправлена из Египта, из Александрии.

«Не отчаивайся, старый пес! Под страхом смерти — теперь более чем когда-либо. А здорово здесь печет солнце!

Жюль».

Чем он может заниматься в пути? И прежде всего — чем он занимается в жизни? Каков он собой? Какого возраста? Ему не меньше полусотни, так как самому мосье Лабро пятьдесят

Неаполь. Потом Генуя. Вероятно, он передвигается, принимая в дороге грузы. Но почему он останавливается на несколько недель в каждом порту?

«Я скоро приеду, проходимец души моей. Под страхом смерти — ясно?

Жюль».

И вдруг— португальская марка! Итак, Жюль не остановился в Марселе. Он дал крюку. Он удалялся.

Ой-ой! Бордо... Он вновь приближался. Одна ночь по железной дороге. Но нет, ибо пришла открытка из Булони, а потом из Антверпена.

«Потерпи, дорогая детка. Спешить некуда. Под страхом смерти!

Жюль».

— Смешной ваш приятель,— сказала заведующая почтой, которая начала выслеживать открытки.

Рассказывала ли она другим?

И вот в среду, чудесным утром, при море, гладком, словно маслом политом, без морщинки на восхитительно лазурной воде, свершилось.

Жюль прибыл! Лабро почувствовал это, когда «Баклан» был еще более чем в миле от мола и казался игрушечным корабликом На палубе можно было различить мрачную фигуру, подобную тем, что укрепляют на носу корабля. На таком расстоянии она казалась огромной.

Сам Лабро был рослый и плечистый, тоже сильный мужчина, но отяжелел. Человек на носу «Баклана» был выше ростом и толще Большая соломенная шляпа, коричневые парусиновые штаны Его костюм дополняла черная люстриновая куртка. Эта одежда, очень просторная и мягкая, делала его еще более массивным. К тому же,

его неподвижность, чем-то не похожая на неподвижность других людей.

Когда пароход подошел уже настолько близко, что можно было яснее разглядеть друг друга, он наконец зашевелился, словно отделился от пьедестала. Прошел по палубе и при этом очень высоко поднимал правое плечо. Вся правая сторона его фигуры поднималась как нечто целое и затем падала.

Он подошел к Батисту, капитану «Баклана», которого увидел в стеклянной рубке, заговорил с ним. И Лабро сразу показалось, что он уже слышит голос прибывшего. Движением головы тот показал на собравшихся у причала, и Батист, протянув руку, ткнул пальцем в него, Лабро, несомненно сказав:

— Вот он там!

Затем Батист тем же пальцем указал на «Зеркальный шкаф», должно быть пояснив:

— А вот его лодка!

С «Баклана» бросили швартов. Один из рыбаков поймал его и закрепил на кнехте. «Баклан», дав задний ход, наконец причалил. Человек спокойно ждал, не трогаясь с места, и казалось, он ни на кого особенно не смотрит.

Чтобы сойти на берег, он был вынужден высоко поднять правую ногу, и тогда все поняли, что это деревяшка. Он замолотил ею по поверхности мола. Затем обернулся и стал смотреть, как матрос спускает по сходням старый сундук, по-видимому настолько тяжелый и так пообтрепавшийся за долгие годы своего существования, что его пришлось перетянуть веревками.

Мосье Лабро замер на месте, как кролик, загипнотизированный змеей. Всего несколько шагов отделяло их — человека с одной ногой и человека с одним глазом. В их внешнем облике замечалось некоторое сходство. Это были два человека равного возраста, равно плечистые и равной силы.

Своей походкой, такой характерной из-за деревянной ноги, Жюль прошел еще несколько шагов. Вокруг находилось человек сорок: рыбаки в лодках, приказчик кооператива, несколько зевак, Морис из «Ноева ковчега», ожидавший выгрузки съестных припасов для своего ресторана. Тут же вертелась маленькая девочка в красном платье, дочка отставного легионера, сосавшая зеленый леденец.

Жюль остановился, пошарил в кармане и вытащил большущий нож со стопорным вырезом. Он ласкал этот нож взглядом. Потом наклонился. Очевидно, он лишился ноги до бедра, так как согнулся как паяц. Лабро смотрел на него сквозь черные очки, ошарашенный, ничего не понимая. И в это удивительно ясное утро, полное привычных шумов, он подумал: «Под страхом смерти».

Швартов «Зеркального шкафа» был свернут на берегу бухты. Одним ударом своего ножа с широким лезвием Жюль перерубил его, и лодка сперва слегка подпрыгнула, а затем начала медленно дрейфовать по тихой воде.

Тогда люди уставились на этих двух: на человека с одним глазом и на человека с деревянной ногой. Люди смотрели на них и смутно догадывались, что им нужно свести между собой какие-то счеты.

Выходка была нелепа. Но может быть, именно из-за своей нелепости, неожиданности и смехотворности она произвела на зрителей большое впечатление, и только девочка в красном платье залилась смехом, но и она тут же умолкла.