Под сводами высокой лжи

Краем глаза я заметил, как «транзитник» нагнулся к своему портфелю. В то же мгновение что-то едва заметно коснулось бокового кармана моей куртки.

«Транзитник» неторопливо пошёл к выходу. Я продолжал сидеть, допивая мой кофе. Потом, поглядев на часы, я демонстративно шлёпнул себя по лбу:

– Дьявол! Я так пропущу моего пассажира!

Поспешно зашагав в ту сторону, откуда густым потоком двигались пассажиры двух последних рейсов, я бросил взгляд на мужчину, чьё поведение насторожило меня. Он продолжал неотрывно смотреть в ту же точку. Я с облегчением вздохнул: это просто случайный человек, у которого «залип» взгляд. Такое иногда случается: кто-то задумывается о чём-то, останавливает взгляд на какой-то точке и не в состоянии отвести его.

Я сунул руку в боковой карман и нащупал там мик-рочип – «Моменталка» прошла успешно.

Из внутреннего кармана я извлёк сложенный втрое листок с крупными русскими буквами «Спиридонов», развернул его и поднял на уровне головы. В ту же минуту ко мне подошёл тучный мужчина и громко сказал по-русски:

– Здравствуйте! Вы, должно быть, Юрий? А я Спиридонов. Как хорошо, что мы не разминулись! – он выглядел приятно возбуждённым.

– Добрый вечер, Вадим Игнатьевич, давно ждёте?

– Нет, только что вышел сюда, но заранее нервничал. Я, знаете, всегда так беспокоюсь, что какие-то обстоятельства могут что-то напортить. Вот такой страшно нервный и беспокойный. Это ужасно мешает мне в работе…

– Как долетели? – я пожал его руку и почувствовал, что моя ладонь всё ещё мокрая – я тоже перенервничал. – У нас сегодня что-то с погодой. Голова просто раскалывается. У вас не болит?

– Нет, нет, – он затряс плечами, – я себя чудесно чувствую. Такое, знаете, приподнятое настроение… Подумать только! Я в Испании! Всю жизнь мечтал, и вот на сорок третьем году жизни попал сюда! Сбылась, как говорил Бендер, мечта идиота! Ха-ха!

– Пойдёмте, у меня машина. Это весь ваш багаж?

– Да, только этот чемодан. Да много ли мне надо на неделю?..

Я поставил его чемодан на тележку, и мы пошли к выходу из здания аэропорта.

На ходу я набрал номер Миши Соколова:

– Алло, это я. У меня всё нормально. Встретил, сейчас идём с Вадимом Игнатьевичем к машине, так что минут через тридцать будем в отеле. Подкатывай…

Когда мы приехали, Соколов уже дожидался нас в холле. Я надеялся, что разместив Спиридонова в гостинице, мы тут же распрощаемся с ним, но не тут-то было: он никак не хотел оставаться один, всё рассказывал о чём-то, делился впечатлениями. Было очень забавно наблюдать за человеком, всю жизнь проторчавшим в кабинете и не видевшим ничего, кроме своего рабочего стола, бесчисленных писем, отчётов и справок. Теперь его обуревали эмоции.

– Как вы думаете, а на корриду я сумею попасть? А вот я читал, что здесь, в Барселоне, есть парк, который построил Гауди. Это верно? Говорят, просто грандиозный парк. Можно будет взглянуть? Только вот успеть бы, а то ведь симпозиум, выступления, встречи разные…

И ещё я слышал, что…

Он говорил без умолку, и я безмерно устал от его болтовни. Прощаясь, я протянул Спиридонову, исполняя привычный ритуал, свою визитную карточку. Этот жест вежливости меня и сгубил. На автомобильной стоянке я передал Мише то, что получил от «транзитника».

– Ну, как ты? – спросил Миша.

– В порядке. Но голова болела жутко, когда ехал в аэропорт. Я уж принял это за плохое предзнаменование. Всё, теперь поеду домой. Что-то у меня сил нет совсем…

Поспать удалось лишь пару часов. Телефонный звонок вернул меня в действительность и поверг в полное уныние. На проводе был Спиридонов.

– Алло, Юрий? Здравствуйте! Как дела? Выспались? А я, знаете ли, совсем не мог заснуть… Кстати, вы не могли бы помочь мне с транспортом? А ещё я хотел просить вас быть моим гидом, вы так славно рассказывали мне вчера про Испанию, пока мы ехали в машине…

Я согласился довезти Спиридонова только до того места, где проходил симпозиум, а там с огромным облегчением сдал его на руки руководителю российской делегации, при этом, сделав печальное лицо, сообщил, что в ближайшие несколько дней меня в Барселоне не будет, так что я, к моему глубочайшему прискорбию, не сумею исполнить роль гида. На том мы расстались.

* * *

В Москве я появился в начале марта. После Испании мне сразу стало неуютно в тёмном сером московском воздухе, кишащем мокрым снегом. Солнечная погода всё-таки развращает.

Таня встречала меня у выхода из «зелёного коридора».

– Здравствуй! – она нежно приложилась губами к моей щеке, и я ощутил, что вот-вот растаю от охватившей меня теплоты.

– Здравствуй, дорогая.

– У меня хорошие новости, – она придала своему лицу деловое выражение.

– Рассказывай.

– Ты сначала скажи, надолго ли прилетел? – спросила она.

– Дали отпуск. В нашем распоряжении целый месяц. Потом, может, ещё на месячишко зависну здесь.

– Соскучился по Москве?

– По тебе.

– Неужели? Почему же звонил редко?

– Танюша, побойся Бога! Каждую неделю названивал обязательно.

– Не каждую. Случалось, забывал.

– Но ведь дела! Ты что? Неужели сцену устраиваешь?

– Ещё чего! Много вы о себе возомнили, господин Полётов!

Она улыбнулась и припала к моим губам.