Под тенью Сатурна

В его представлении мать, даже несмотря на ее печаль, была единственным человеком, понимавшим его детскую потребность в заботе и поддержке и ту двойную цену, которую, будучи ребенком, ему пришлось заплатить. Повторяю, травма оказалась для ребенка столь глубокой и серьезной, что, став взрослым, как и в случае с Джозефом, Чарльз продолжал считать, что его неудачи имеют “внешние” причины, видя их в основном в женщинах. Поэтому вместо признания особой психодинамики, которую он привносил в отношения с женщинами, его целью в терапии было просто совершенствование своего выбора женщин. Ему было очень сложно признать, что внутри него сформировался и укоренился паттерн ложной идеализации, амбивалентности, отвержения и покинутости, который проецируется на каждую встречающуюся ему женщину.

Не обладая способностью к интроспекции, мужчина, конечно, обречен жить в мире проекций, и не стоит удивляться тому, что к нему возвращаются все его фантазии и самые жуткие страхи. Всегда и везде все, что нам не удалось интериоризировать, будет проецироваться вовне.

Здесь уместно привести еще один пример. Стефан вырос в семье эмигрантов. Его родители очень много трудились в своем магазине, чтобы обрести самостоятельность в Америке. Они испытали не только состояние оцепенения, вызванное новой для них культурой, но и трудности, характерные для выживания любого бизнеса в Америке в 30-40 годы XXвека. Стефан упорно работал вместе с родителями, но никогда не чувствовал проявления заботы с их стороны. Они всегда замечали все его промашки и недостатки, и он стал частью системы семейных связей, адаптированной для выживания, как это часто бывало в истории Америки. Необходимость удовлетворения его собственных потребностей никто не принимал во внимание.

Став взрослым, Стефан женился, потом развелся и снова женился, имел внебрачные связи с женщинами, но никогда не чувствовал себя удовлетворенным. Его травма была похожа на травму покинутости, и от каждой женщины, с которой у него складывались близкие отношения, он ожидал какой-то компенсации того трагического дефицита заботы и внимания, который существовал у него с детства. Рассказывая об одной из своих любовниц, он вспоминал, что самую большую радость он испытывал, свернувшись калачиком в ее объятиях и положив голову ей на живот. Когда она хотела заниматься сексом, ее требования вызывали у него испуг. Сцена, которую он описал, по сути, изображала Мадонну с младенцем, пребывавшим в тепле и безопасности, вдалеке от уличной толчеи и тяжелого детства.

Стефан всегда испытывал раздражение по отношению Ко всем женщинам, встречавшимся ему в жизни; он устанавливал над ними финансовый и психологический контроль и чувствовал, что они его использовали. Повторяю, здесь проявляется глубинный паттерн: Она оказалась здесь не ради него. Его нарциссический вакуум принял такой масштаб, что его не могла заполнить ни одна женщина, даже самая созависимая, по-матерински заботливая Другая, какую он только мог найти. Поэтому жизнь Стефана была полна печали, он представлял собой хронически “недокормленного” заботой и вниманием ребенка, отчаянно искавшего женщину, которая проявила бы по отношении) к нему космическую заботу Великой Матери. Тем временем он превращался в неукротимого быка, полного ярости и требующего уступчивости. Повторяю, здесь воспроизводится такой же печальный цикл. Пытается ли мужчина превратить близкую ему женщину в заботливого Другого, то есть в родную мать, или же он боится масштаба своей потребности в ней и от нее защищается – так или иначе у него проявляется энергия материнского комплекса.

Описывая навязчивое влияние анимы, Юнг ссылался на роман Райдера Хаггарда “Она”, где главному герою встречается “Та, которая должна подчиняться”. Телезрители канала PBS³⁸

могли видеть пародию на этот сюжет под названием “Придворный Румполь”³⁹. В этой комедии главный герой, которого играет пожилой и суховатый актер Лео Маккерн, одержав победу над королевским прокурором и выиграв процесс в суде, вздрагивает, услышав пронзительный возглас своей жены: “Румполь!” – и уныло бормочет: “Это та, которая должна подчиняться”.

Повторяю: вспомним о том, что анима – это архетип, то есть психическая структура, опосредующая отношение мужчины к инстинкту и жизненной силе. Влияние родной матери неизбежно окрашивает и в определенной мере обусловливает его отношение к собственной аниме, но в мужской психологии детские переживания доминируют слишком часто. Лорен Педерсон обобщает эту проблему следующим образом:

Одна из величайших задач в развитии мужчины – достичь здорового отделения от родной матери. Вместе с тем у него должно развиться осознание важности образа архетипической матери… В отличие от дочери, сыну не хватает первичной идентификации с матерью, в особенности когда он начинает отделяться от нее психологически. Во взрослой жизни остатки изначальной проблемы отношения привязанности/отделения сохраняются во внутреннем образе мужской анимы⁴⁰.