Под управлением любви

Весь этот век, такой бесплодный —есть дело наших горьких рук,и только грамотою нотнойисправить можно сей недуг.Когда народ от горя плачет,тараща в ужасе зрачки,хоть мало их – но много значатпростые нотные значки.За мнимой этой простотоюпод грифельком карандашас невыразимой остротоювдруг раскрывается душа.Да, да, средь тех крючков потешныхна тех линейках прописныхрождается из мук безбрежныхземное выраженье их.Рождается как продолженьемычанья пересохшим ртом.

И всё – над бездною скольженье…А музыка – она потом.

«Не уезжай, жена моя, в леса…»

Не уезжай, жена моя, в лесани в лодке, ни в машине, ни в телеге.Провидческие слышу голоса…Еще нам предстоит разъезд навеки.Его приход, увы, неумолим,его шаги расчетливы и скоры.Повременим, мой друг, повременимседлать коней и заводить моторы.Из бытия земного своегов грядущие не верю обещанья —ведь там уже не будет ничего:ни боли, ни прощенья, ни прощанья.И поражений горьких и победи жертвы и охотники мы сами…Не уезжай, мой ангел: счастья нет,

тем более за дальними лесами.

«Распахнуты дома. Безмолвны этажи…»

Распахнуты дома. Безмолвны этажи.Спокойным сном охвачены квартиры.Но к зимней печке ухо приложи —гудят за кладкою мортиры.Гуляет тихий вечер по земле,беспечный… Но в минуту роковуютолченый перец в склянке на столеготов напомнить пыль пороховую.Стоит июль во всей своей красе.За поворотом женщина смеется.Но шаг – и стратегическим шоссетропинка к дому обернется.По улицам, сливая голоса,неотличимы брат от брата,текут и строятся полки и корпуса,которым не даровано возврата.

Где родились мы? Под звездой какой?Какие нам определяют силыносить в себе и ярость, и покой,и жажду жить, и братские могилы?

«От безумного гриба…»

От безумного гриба,вставшего над Хиросимой,отделяют нас незриморок, фортуна и судьба.Но мистический союзих, как видно, эфемерен,оттого я неуверени надеяться боюсь.

«Мне все известно. Я устал все знать…»

Мне все известно. Я устал все знатьи все предвидеть.А между тем как запросто опятьменя обидеть.

Как мало значу я без гордых сил,в костюм зашитый.Мой опыт мне совсем не накопилот бед защиты.Судьба моя, беспомощна сама,и в ус не дует.История, сходящая с ума,со мной флиртует.Флиртуй, флиртуй, сентябрьская ночь,кажись забавной.Невыносимо, но не превозмочьразлуки главной.Она стоит как стрелочник за мной —служака честный —и отправляет мой состав земнойв тупик небесный.

«Калифорния в цвету. Белый храм в зеленом парке…»

Владимиру Фрумкину и Виктору Соколову