Под знаком Близнецов. Дикий горный тимьян. Карусель

Как ни старалась она убедить себя, что это лишь глупая ссора, в глубине души понимала, что дело гораздо серьезнее, – это разрыв, горький и неожиданный. И возник он по ее вине. И зачем только она завела тот глупый разговор об открытке? Тогда ей казалось важным отстоять свое мнение. Теперь все испорчено. Оба не проронили ни слова после злобной выходки Оливера. Возможно, в этом Виктория тоже была виновата. Надо было дать ему отпор, ответить угрозой на угрозу, если потребуется, ударом на удар. Доказать Оливеру, что с ее мнением нужно считаться, а не впадать в ступор, как кролик перед удавом, с глазами, полными слез, – ведь она даже не видела дороги.

Виктория чувствовала себя опустошенной. Эта ссора, Бенхойл, усталость, от которой болело все тело, неприятное ощущение утраты собственной индивидуальности – все это мучило ее. «Кто я? Что я делаю в этом забытом богом месте? Как я здесь очутилась?»

– Виктория. – Трава заглушила их шаги, и она вздрогнула от неожиданности, услышав голос Оливера. – Виктория, разреши представить тебе Родди Данбита.

Она повернулась и увидела перед собой дородного, небрежно одетого мужчину, похожего на любимого плюшевого мишку. Редкие седые волосы, развевающиеся на ветру, лицо, заплывшее жирком. Он улыбался ей, и его голубые глаза лучились дружелюбием. При виде Родди подавленность Виктории и первое устрашающее впечатление от Бенхойла немного рассеялись.

Они пожали друг другу руки, а затем Родди перевел взгляд на Томаса:

– А это кто?

– Это Том.

Виктория нагнулась и взяла Томаса на руки. Щеки мальчика раскраснелись, на губах была земля от камешков, которые он пробовал на вкус.

– Привет, Том. Сколько тебе лет?

– Ему два, – ответил Оливер. – И ты, наверное, обрадуешься, узнав, что из него трудно вытянуть хотя бы слово.

Поразмыслив, Родди произнес:

– Что же, замечательный малыш; думаю, тебе не о чем беспокоиться. – И, повернувшись к Виктории, сказал: – Не в лучшем виде предстал перед вами Бенхойл. Слишком пасмурно.

У его ног сидел старый черный лабрадор. Томас, заметив пса, стал извиваться, давая понять, что хочет спуститься на землю, чтобы погладить собаку. Виктория выполнила его желание, мальчик и Барни оглядели друг друга, и Том прикоснулся к мягкой, с проседью морде.

– Как его зовут? – спросила Виктория.

– Барни. Он очень старый. Почти такой же, как я.

– Я так и думала, что у вас есть собака.

– Виктория – одна из твоих поклонниц, – заметил Оливер.

К нему вернулось обычное добродушное расположение духа, и Виктории хотелось надеяться, что разразившаяся утром ссора хоть на время забыта.

– Чудесно. Что может быть лучше, когда рядом есть хотя бы одна поклонница.

Виктория улыбнулась:

– Я так хотела увидеть водопад!

– Даже в безоблачный день он отсюда не виден. Там за выступом есть небольшая лагуна. Если распогодится и я найду ключ от сарая, где хранится лодка, мы поплывем туда, и вы увидите все своими глазами.

Острый, как лезвие ножа, порыв ветра пронзил их до костей. Виктория поежилась, а Родди вспомнил о своих обязанностях хозяина.

– Пойдемте-ка в дом, а то подхватим воспаление легких. Заберем ваш багаж из машины и начнем располагаться.

И снова Виктория обманулась в своих ожиданиях. Он повел их не в большой дом, а через арку и конюшенный двор к своему дому. Спальные комнаты располагались на первом этаже.

– Эта ваша с Оливером, – пояснял Родди, как заправский портье. – Рядом гардеробная, где будет спать малыш, а вот ванная. Здесь не очень просторно, но достаточно уютно.

– По-моему, все прекрасно.

Виктория усадила Тома на кровать и огляделась по сторонам. Из окна открывался вид на озеро, на подоконнике стоял небольшой кувшин, полный подснежников. «Уж не Родди ли поставил их туда?» – подумала Виктория.

– Этот дом необычный – гостиная и кухня находятся наверху. Но мне так нравится. Когда вы распакуете вещи и устроитесь, поднимайтесь наверх, выпьем чего-нибудь и поедим. Томас ест суп?

– Он ест все.

Родди сделал удивленное лицо, заметив: «Какой молодец!» – и ушел.

Виктория села на край кровати, взяла Томаса на руки и стала снимать с него куртку, осматривая при этом комнату. Она сразу влюбилась в нее – в побеленные стены, незамысловатую мебель. Здесь было все, что нужно для жизни. В углу комнаты был даже камин, в котором тлел брикет торфа, а рядом с камином стояла корзина, и в ней еще брикеты – на случай, если понадобится поддержать пламя или оставить камин горящим на всю ночь. Она решила лечь спать при свете камина. «Это так романтично, – осторожно обнадеживала она себя. – Может быть, все в конце концов еще и уладится».

У нее за спиной появился Оливер с чемоданами. Он поставил их на пол и закрыл за собой дверь.

– Оливер…

Он резко перебил ее:

– Случилась большая неприятность. В понедельник скончался брат Родди. Сегодня утром Криган был пуст, и все жалюзи закрыты по случаю его похорон.

Виктория уставилась на него поверх головы Томаса с ужасом, не веря своим ушам.

– Почему же он нас не предупредил?

– Не мог. Не знал, где мы. Клянется, что, несмотря ни на что, очень хотел, чтобы мы приехали.

– Это всего лишь слова.