Под знаменами Аквилы (СИ)

Баргест задумчиво смотрит в темноту комнаты. Монстры так себя не ведут. Он сотню раз бился с ксеносами, еретиками, мутантами и не мог назвать среди них ни одного, кто смог бы поступить точно так же. Было забавно видеть абхумана, что был человечнее львиной доли людей, с которыми пересекалась его линия жизни.

— Господин…

— Не господин. Когда рядом нет никого- просто Баргест или Салливан.

— Баргест. Прошу, я должна знать, она сможет когда нибудь получить то счастье, которое заслуживает? Дом, семью, непоседливых детей?

Салливан молчит, ибо хорошо знает ответ — нет. Служба в инквизиции означает что ты уйдешь с нее или в гробу (самый распространенный вариант), или твои враги устроят тебе такую жизнь, что о смерти ты будешь мечтать.

— Да, сможет. Как только мы закончим свои дела на этой планете мы дадим вам золото и свободу. Вебер ценит своих людей, — И вновь столь привычная «ложь во спасение». В который раз. Думать о том, что скорее всего их убьют как свидетелей, причем приговор поручат исполнить именно ему, не хочется совершенно.

— Спасибо, — В тишине раздается чуть слышный скрип кровати, а затем Салливан ощущает, как на его плечо ложится голова абхумана.

Секундный шок быстро проходит. Сейчас она не мерзкий ксенос, а абхуман, что лишь недавно увидела свет Императора.

— Пожалуйста, не отталкивай, — она доверчиво прижимается к нему, — Я просто…. Ты даже представить не можешь как это тяжело, все время быть сильной.

— Я думал, что ты считала меня плохим.

Гвиневра шмыгает носом, крепче прижимаясь к его мундиру — Нет, ты хороший. Я чувствую это.

Баргест нежно поглаживает ее длинные волосы, чувствуя как она доверчиво льнет к нему, словно побитый щенок в поисках защиты. На задворках души медленно ворочается тоскливое чувство от понимания того, что в своем страдании она готова искать поддержку в любом, кто дасть ей иллюзию счастливого будущего. Даже в таком чудовище, как он.

— Не бойся, все будет хорошо, — и снова ложь.

* * *

Тарквиния сладко потянулась, с головой зарывшись под одеяло. Просыпаться не хотелось. Она одной рукой приподняла край одеяла и сразу же закрылась, почувствовав как внутрь зашел холодный воздух. С уст сорвался недовольный стон. Ей снился такой интересный сон! Словно они с Гвиневрой попали на огромный корабль, что летал от планеты к планете и…

— Император милосердный! Да просыпайтесь же уже!

Стоп! Это был не сон!

Глаза в страхе расширяются, сердце начинает гулко стучать. Теплый воздух казавшийся до этого приятным, словно дружеские объятия, вдруг становится душным и она чувствует, как начинает задыхаться.

Из-под одеяла показывается сначала ее мордашка, которая со страхом осматривает комнату. Она с тревогой смотрит на гигантскую фигуру Баргеста (Салливан) и, увидев что на его лице застыло лишь выражение скуки, Тарквиния отважно высовывает всю свою голову, садясь на край кровати и закутавшись в одеяло как гусеница в кокон. После чего, словно настоящая лисичка, водит носом из стороны в сторону, вдыхая сладостный аромат свежей выпечки, что заполнил их комнату.

— Наконец то проснулась, — Баргест кивает в сторону подноса, где судя по запаху стоит их завтрак, покрытый тонкой скатертью, после чего плюхается на пустующую кровать Гвиневры, продолжая пристально смотреть на полусонную инари. — Можешь не спешить, служба начнется только через час.

Он устало прикрывает глаза, с тоской осматривая комнату, выданную его новым коллегам.

— Где Гвиневра? — Тарквиния с некоторым испугом осматривает комнату, не находя в ней знакомого лица.

— В душе, — он бросает сальный взгляд на закрытую дверь, из-под которой идет пар, — Впервые вижу чтобы новость о горячей воде и огромном куске мыла приносила столько радости в чье-то сердце.

Он с похотливой улыбкой смотрит на закрытую дверь, вслушиваясь в звук льющейся воды, после чего переводит свой взгляд на Тарквинию, ничуть не смущаясь ее нахмуренных бровей.

— У вас сегодня будет тяжелый день. Главное не бойтесь, в обиду вас Вебер не даст, а если кто обидит, то просто скажи мне. Хоть я и сомневаюсь что найдется дурак, решившийся попортить собственность инквизитора.

Инари плотнее закутывается в свой импровизированный кокон. Любопытные глаза все еще с тревогой смотрят на того, которого они должны называть господином. На языке вертится куча вопросов, на которые она хочет получить ответ, но страх услышать неприятную правду заставляет ее молчать. Повисшую в воздухе тишину нарушает шум открытой двери в душевую, откуда, совсем не смущаясь своей наготы, вываливается Гвиневра.

— Уф, я начинаю любить эти достижения как ее там… ах да, цивилизации.

Тарквиния едва не отворачивается от брезгливости, когда видит как похотливый взгляд Салливана пожирает ее подругу, пока она обтирается полотенцем. — Мерзость, и почему к Гвиневре вечно лезут только подобные уроды?

— Не затягивайте с завтраком, мне нужно с вами поговорить.

— Завтрак в постель? Как романтично, — Тарквиния начинает улыбаться, но быстро становится серьезной, видя сосредоточенный взгляд Салливана.