Подарок ко дню рождения

Мне не следовало удивляться. Он жил прямо за углом. Возможно, я испытала шок, поскольку так часто за последние недели поздравляла себя с тем, что, по всей вероятности, мне больше никогда не придется его встретить. Он был в своем наряде из черной кожи, как и в тот день, когда вышвырнул меня из квартиры на Уильям-Кросс-Корт. Вероятно, Шон Линч одевается так всегда, меняя время от времени лишь майки и джинсы. Я отпрянула от окна и повалилась на первое попавшееся свободное место, капли пота жгли верхнюю губу.

– Что с тобой, Джейн? – Наконец-то моя мать оторвала глаза от окна автобуса и озабоченно и как-то очень назойливо уставилась на меня. – У тебя дрожат руки. Я иногда спрашиваю себя, здорова ли ты. Когда ты в последний раз была у своего врача?

У меня нет врача. Я никуда не записывалась с тех пор, как уехала с Ирвинг-роуд. Но ей не нужно было об этом говорить. Она бы продолжила распространяться о том, какие замечательные врачи в Онгаре, как ей повезло со своим терапевтом, какая она умная и рассудительная и как она «будет рада заняться мной»; и все это будет в моем распоряжении, когда я приеду вместе с ней домой через недельку-другую.

Мы вышли из автобуса и сели в другой. Мама потеряла интерес к панорамам из автобусных окон и вернулась к планированию моего будущего. Самое разумное, что я могу сделать, сказала она, это сразу же выставить свою квартиру на продажу. Если мы увидим, что ее так никто и не купил в течение, скажем, следующих двух недель, я могу оставить ключи управляющему и уехать. Моя мать уверена, что я с ней соглашусь – у меня очень мало мебели, о которой стоило бы беспокоиться. Почему бы не нанять одну из фирм, специализирующихся на вывозе старой мебели, они быстро приедут и избавят меня от многих хлопот, забрав с собой всю мою обстановку? Предвидя, что я соглашусь с ее доводами, как мне, по ее мнению, следовало, она не только отложила деньги на обстановку новой квартиры, но и договорилась со своим «домашним строителем» насчет перестройки.

– Ты меня слушаешь, Джейн?

Я ответила, что да. У меня создалось впечатление, что какая-то микроскопическая часть моей личности, воспринимавшая все эти тусклые и чрезвычайно скучные рассуждения матери о моем будущем в Онгаре, откололась, и я начала автоматически соглашаться со всем, что она говорит. Остальная часть меня с утроенной силой прорабатывала задачи, связанные с Айвором Тэшемом. Где мне найти список избирателей – может, он еще называется списком голосующих? – и как я смогу позвонить так, чтобы мама не стояла рядом и не смогла подслушать разговор? И одновременно с этим я не могла справиться с иррациональным страхом перед Шоном Линчем. Хотя прошло немало времени с тех пор, как меня вышвырнули из той квартиры. Ужасно, такого страха и унижения я не испытывала никогда. Мне удалось убедить себя, что такого больше никогда не повторится. Я больше никогда не нажму звонок на этой зеленой двери. Я никогда не подойду к этому дому. Я никогда не воспользуюсь станцией метро «Уорвик-авеню». Не о чем беспокоиться. Я уверена, что так в нашем обществе не поступает никто, кроме Шона Линча. Я не верю, что можно безнаказанно вышвырнуть человека из квартиры, если он не совершает никаких противоправных действий и соблюдает все нормы приличия. Вот почему я так испугалась, когда увидела Шона Линча из окна автобуса. Мой страх был настолько силен, что у меня опять начали дрожать руки и дергаться нога. Я помню, что в тот страшный день я долго не могла уснуть, и мне до сих пор снятся кошмары.

С этим покончено, твердила я себе, все прошло и больше никогда не повторится. Он не знает, где ты живешь, и никогда этого не узнает. Ты не назвала своего имени. Он и думать о тебе забыл. Даже если бы Шон Линч поднял глаза и увидел тебя в том автобусе, он бы тебя не узнал. Он не просыпается в холодном поту каждую ночь. Толстокожие и тупые не страдают от ночных кошмаров.

Мама никогда не выходит из дома без меня. Она говорит, что заблудится. Поэтому я купила ей маленький путеводитель по Лондону в бумажной обложке. Мне позарез нужно спровадить ее отсюда, чтобы я могла сделать пару телефонных звонков. Для начала я свяжусь с Советом Вестминстера, и, может быть, это решит мою проблему. Но я не могу звонить туда в присутствии мамы, которой всегда любопытно знать, чем я занята и зачем мне это нужно. Прошлый вечер она провела за чтением путеводителя, каждые несколько секунд отпуская замечания о районах Лондона, о которых никогда не слышала. Или о любопытных названиях улиц. Знала ли я, что все улицы Александры назвали в честь покойной королевы Александры? Знала ли я, что в Кензал Райз есть Пятая авеню, как и в Нью-Йорке?

– Ты бы вышла и прогулялась по городу, – посоветовала я. – Ты можешь пойти и посмотреть на эту Пятую авеню своими глазами и тогда точно будешь знать, что там находится, а потом мне все расскажешь.

– Я буду нервничать, Джейн. Лондон так не похож на Онгар. На улицах столько преступников.