Подарок Мэрилин Монро

Ступени, обтянутые ковровым покрытием, не издавали ни звука. К скрипящим деревянным перильцам («Ну ты видишь, сюда и дизайнера приглашать стыдно! – жаловалась Катя, показывая дом. – Кухня убогая, перила отвратительные. Дом старый, срочно нужен кардинальный ремонт! Те небольшие отделочные работы, которые мы провели, никакой погоды не делают».) Вронская на всякий случай прикасаться не стала.

Когда Лика оказалась на лестничном пролете, откуда можно было рассмотреть весь холл, ее сердце тревожно забилось.

В дальнем углу, почему-то с фонариком, перемещался Андрей...

– Эй, ты чего не спишь? – неожиданно для себя самой шепотом поинтересовалась Лика. – Что-то случилось, света нет? Но подсветка на участке вроде как работает.

Катин брат поманил пальцем:

– Иди ко мне!

Ночь, красивый, безумно притягательный мужчина, чувственный голос, какая-то недвусмысленная фраза...

С пылающими щеками Лика приближалась к Андрею.

В эти доли секунды, казалось, все органы восприятия работали на двести процентов, даря миллионы разных ощущений, эмоций, запахов.

Как приятно касаться босыми ногами мягкого ковра.

Андрей изумительно пахнет. Очень необычная туалетная вода, в ней сплелись в одну мелодию аккорды из сухих листьев и свежескошенной травы, сладких тропических фруктов и горьковатого лайма.

Его кожа в полумраке кажется такой смуглой, а голубые глаза – прозрачными, хрустальными.

Как здесь непривычно тепло – из раскрытого окна в комнату закатываются волны жаркого ветра.

Много работы, мало отдыха, никакой личной жизни – и вот из этой нервотрепки вдруг попадаешь в рай, где тебя ждет самый лучший на свете мужчина. Пересохшие губы, предательская слабость в коленях... И, может быть, хватит сил не вести себя, как изнывающее от желания животное. Но именно таковым себя в настоящий момент чувствуешь...

– Так зачем фонарик? – охрипшим голосом поинтересовалась Вронская, стараясь не смотреть в глаза Андрея. – Кругом враги?

Мужчина пожал плечами:

– Похоже, что так.

Он засунул руку в карман джинсов, вытащил пару пластиковых шариков, темный и светлый – только они, в отличие от тех, который демонстрировала днем Катя, были треснуты.

– Камеры. Там внутри микросхема, еще было крошечное стеклышко. Все раздолбал, разобрал. Не поймешь тут, как эта мелочь работает, но он-лайн трансляцию устраивать явно не хочется. Камеру в своей спальне заметил, когда зажигал ночник. От непрямого несильного источника света, оказывается, стекло камеры слегка бликует. Еще одну камеру нашел на кухне. Наверное, они в каждой комнате понатыканы. И я, кажется, догадываюсь, чьих это рук дело!

Лика взяла пластиковые кругляшки, повертела в пальцах. Очевидно, что это был не микрофон, а маленькая камера – внутри устройства имелся микроскопический зазор, как раз для того, чтобы закрепить стекло.

– И кто же за нами подглядывает? – Лика нахмурилась. – Интересно, а в моей спальне тоже есть такая ерунда?

– Пошли, – Андрей взял Лику за руку, – надо проверить. Я думаю, во всем виноват этот Катькин американский крендель.

– Майкл? – уточнила Вронская и сразу же мысленно себя заругала.

Как будто бы у Катерины – гарем американских мужей! Вот, а теперь Андрей решит, что подружка сестры – типичная блондинка, глупая, совершенно ничего не соображающая.

Что там Андрей решил, она так и не поняла.

Скорее всего, его мысли вообще были далеки от обсуждаемой темы. Потому что он вдруг притянул к себе Лику и поцеловал ее прямо в губы.

Не обращать внимания на закружившуюся голову.

Ноги стали ватными – наплевать, пытаться контролировать себя.

Устоять, собраться.

И...

– Ты чего дерешься! – возмутился Андрей, потирая живот. Несколькими секундами раньше туда пришелся резкий удар Ликиного кулачка. – Я к тебе со всей душой...

– А я тебе – по печени, – улыбнулась Вронская, любуясь лицом Андрея: растерянным, обиженным и очень красивым. – Предупреждать надо о таких душевных порывах.

– Что-то не так?

Она пожала плечами:

– Все так. И все не так... Мы идем осматривать мою комнату?

Андрей улыбнулся:

– Только чур не драться.

– Договорились!

«Что-то происходит, – наблюдая за желтым лучом фонарика, исследующим стены, думала Лика. – Минуту назад я чувствовала себя героиней любовного романа. Теперь мне почему-то кажется, что я в книжке про Карлсона; в том эпизоде, где Малыш и Карлсон с фонарем шпионили за сестричкой Малыша и ее кавалером. Мне теперь так легко, как будто бы я не мать, не писательница, не состоявшаяся журналистка, а глупая девчонка. Которая с замирающим сердцем ждет поцелуя. У Андрея потрясающие губы. Только мне, наверное, больше не светит их целовать. И сама виновата... То есть нет, не виновата. Я сначала решила подраться, а потом подумала о своих желаниях. У меня моторика всегда опережает мыслительный процесс. Дура!.. Как же мне нравится этот парень...»

Андрей негромко присвистнул:

– Смотри! Видишь, моя теория верна.

И правда: вот луч фонарика проводит по вроде бы самой обычной поверхности, откуда, как чертик из табакерки, вдруг выпрыгивает солнечный зайчик.