Виссарион Григорьевич Белинский

Подарок на новый год. Две сказки Гофмана… Детская библиотека. Соч. девицы Тремадюр… Разговоры Эмилии о нравственных предметах… Миниатюрный альбом для детей…

Подарок на новый год. Две сказки Гофмана для больших и маленьких детей. Санкт-Петербург. 1840. В тип. А. Сычева. В 16-ю д. л. 320 стр.

Детская библиотека. Соч. девицы Тремадюр. Перевод с французского Александры Зражевской. Со второго издания. Четыре части: Леон, молодой гравер; Валерия, молодая художница; Проспер, молодой скульптор; Е(Э)ммелина, молодая музыкантша. Санкт-Петербург. 1840. В тип. императорской Российской академии. В 12-ю д. л. В I-й части 153, во II-й – 108, в III-й – 115, в IV-й – 119 стр.

Разговоры Эмилии о нравственных предметах. Перевод с французского. Санкт-Петербург. В тип. Х. Гинце. 1840. В 12-ю д. л. 275 стр.

Миниатюрный альбом для детей. Санкт-Петербург. 1840 (тетрадка без означения типографии и числа страниц).[1]

Общее мнение осудило детские книжки на ничтожество и презрение. Детские книжки, детский писатель – это все равно, что «пустые книжки», что «вздорный писатель». Предложи книгопродавец какому-нибудь известному литератору написать книжку для детей: если еще не обидится таким предложением наш известный литератор, то уж непременно ответит, что ему некогда заниматься таким вздором. Предложи книгопродавец написать детскую книжку какому-нибудь невидному литератору; «Извольте», – ответит тот, – детскую-то книжонку мы разом намараем» – сядет да и напишет. Отец, покупая для детей книгу, говорит книгопродавцу: «Как же можно так дорого просить за

детские книжки?..» Напиши журналист в своей библиографической хронике серьезную статью о вновь вышедшей детской книжке – все близорукие крикуны возопиют: «Помилуйте! можно ли говорить так много, так важно и таким ученым языком о детской книжке?..» Грубое заблуждение, жалкая ошибка! Так точно общее мнение требует для первоначального обучения детей кое-каких, так, плохоньких учителей и назначает им кое-какую, так, плохонькую плату!..

Понимая важность воспитания, а следственно, и детских книг, как относящихся к воспитанию, мы в одной из книжек «Отечественных записок», в отделе «Критики», представим изложение наших понятий об этом важном предмете, а вместе с тем и разберем две сказки Гофмана (которых название выписано выше), это чудное произведение его чудного гения.[2]

Теперь же ограничимся легкою оценкою трех остальных сочинений, выставленных в начале этой рецензии.

«Детская библиотека» девицы Тремадюр, переведенная г-жею Зражевскою, резко выдается из ряда обыкновенных явлений детской литературы. Она представит своим читателям четыре прекрасные повести, с умом и одушевлением написанные, полные интереса и увлекательности. Жаль только, что переводчица, так прекрасно передавшая их на русский язык, не позаботилась стереть в некоторых местах пятно резонерства, без которого не обойдется ни одно французское сочинение, ни дурное, ни хорошее. Еще более жаль, что она не обратила внимания на дух сочинения, не совсем благоприятный для нравственности детей со стороны развития в них чувства тщеславия, которое есть основа французской жизни. Представьте себе только одно то, что во Франции, на публичных экзаменах в пансионах, награждают детей за успехи не книгами и игрушками, а возлагают на их головы венки, и этих лауреатов восхищенные родители привозят иногда в театр, на показ публике, подавляя в своих детях таким образом чувство скромности, стыдящейся собственной заслуги, и развивая страсть не к науке, не к искусству, а к венкам – торжеству мелкого самолюбия, которое ценит не внутреннее довольство истинною заслугою, а внешний блеск. Этот дурной душок нередко отзывается в книге г-жи Тремадюр, книге очень хорошей во всех прочих отношениях.

«Разговоры Эмилии» – моральные грибы, которые так же холодны, склизки и неприятны даже на взгляд, как грибы нарастающие на стенах обрушившихся погребов. Издание стоит сочинения.