Подчини меня нежно

— Эммм. Макс, как бы тебе это сказать, — немного насмешливо заметил Никита после паузы, — вообще-то это нормально, что ты немного ревнуешь свою сабу. Я, честно говоря, был даже приятно удивлен твоим доверием сегодня…

— Я не немного ее ревную. Я чуть не вышел из себя сегодня. Почти наорал на нее.

Никита снова замолчал, и на этот раз хранил молчание дольше:

— Это из-за меня? — тихо спросил он.

— Нет. Из-за Ирины. Неважно, Ник. Важно, что меня это бесит.

— То, что она интересуется другими или то, как ты реагируешь?

— Все. Не знаю. Меня сейчас все бесит.

— Воу, воу, спокойно.

Никита слегка поменялся в лице, когда Макс задышал чаще, и осторожно коснулся его плеча:

— Как насчет того, чтобы просто дать себе перерыв? Не делить ее ни с кем пару выходных? Это ведь нормально в начале отношений.

— У меня нет ни с кем отношений, — рявкнул Макс, сбрасывая его руку нервным движением плеча.

— Я хотел сказать, отношений с твоей сабой. Ты понимаешь, — чуть холоднее ответил Никита, слегка выпрямляясь.

— Извини, — буркнул Макс и снова махнул Диме, на этот раз попросив лимонад.

Следующие минут десять мужчины сидели молча, глядя в свои стаканы. В какой-то момент Никита снова встрепенулся и вздохнул:

— Ты ведь сам меня учил: это перенос, — сказал он, глядя на друга с надеждой, будто рассчитывал, что тот вот-вот очнется, улыбнется и скажет: «Шутка», — ты переносишь на Лизу качества тех женщин, с которыми раньше все заканчивалось хреново. А она ведь… ну, не факт, что такая же, — немного запинаясь под тяжелым взглядом Макса, закончил мысль Ник.

Тот тяжело вздохнул и качнул головой, криво усмехаясь:

— Не все так просто. Если у вас паранойя, это не значит, что за вами не следят, Ник. Просто я нахожу таких женщин. Они сами меня находят.

Никита изумленно поднял брови и резко качнул головой, решительно отодвигая в сторону стакан, и разворачиваясь к другу всем корпусом:

— Макс, ты гонишь. Ты — мастер, она новичок. Ты сам ее подсаживаешь на шведский стол, зачем? — требовательно осведомился он, уставившись прямо в глаза.

— А что мне ей, комплексный обед предложить, что ли? Куриный суп, картофельное пюре и компот? — парировал Макс, тоже подбираясь, — У нас такой клуб. Мы договаривались, помнишь?

— Макс, это наш клуб, наши правила. Их можно поменять, если тебя что-то перестало устраивать, — чуть громче возразил Ник, жестом показывая встревоженному бармену, чтобы не приближался и не пытался помешать беседе.

— Меня все устраивает. Это последний раз, когда я с ней играю. Я больше на это не попадусь, — выпалил Макс, когда мир внезапно заволокло красным, и поднялся со стула. Он огляделся по сторонам, ощущая, как внутри, словно жгучий перец, обжигает лихорадочным нетерпением, и почти тут же нашел ту, которую искал. Официантка, Кэти — так же, как и Дима, работающая за небольшую зарплату ради бесплатного нахождения в клубе. Он должен был ей сцену с прошлых выходных, когда случайно наорал. И он проведет ее прямо сейчас. Только сделает пару вздохов, чтобы успокоиться.

— Котенок, иди сюда, — самым бархатным тоном из возможных позвал Макс пару мгновений спустя, мягко улыбаясь. Периферическим зрением он заметил, как Никита покачал головой, но ему сейчас плевать, что подумает Ник. Главное — срочно поиграть с другой сабой. Ему нужен был перерыв от Лизы. Он зациклился на женщине, за считанные дни, хотя клялся себе, что больше никогда в жизни не зациклится ни на одной женщине, даже если будет играть с ней целый год. И он прекратит это прямо сейчас, немедленно.

Кэти мгновенно покраснела и послушно приблизилась, опуская взгляд. Макс мягко провел костяшками пальцев по ее щеке:

— Как насчет публичной сцены, солнышко?

— Да, мастер, — шепотом выдохнула она, ни жива, ни мертва от радости. И робко подняла счастливый взгляд.

— Глаза, малыш, — мягко напомнил Макс, и пушистые ресницы тут же опустились:

— Простите, мастер.

— Прощена, — негромко сказал он и, крепко взяв девушку за руку, повел за собой через зал.

* * *

В самом начале отношений с мужчиной я часто ощущала, будто делала выбор, и этот процесс длился во времени, как будто я усилием воли могла и отодвигала момент принятия решения на потом. Решения о том, влюблена я или нет. Я могла проверять свои чувства, если ощущала опасность. Вот сейчас еще нет… и сейчас еще думаю… могу влюбиться, уже чувствую это, но могу и переключиться на кого-то другого.

А потом, словно эту пружину срывает, и в какой-то момент кто-то внутри говорил: «Ой. Вот и все. Вот я и попалась» И после этого «ой» оставалось только держаться и молиться, чтобы все пошло, как надо. Чтобы и он тоже ответил взаимностью, и чтобы ответил прежде, чем почуял бы что-то неладное с моей стороны.