Подчини волну! (СИ)

- Все, что я могу - это перевязать. Приостановить кровотечение, обезболить пожалуй найду чем. Но ему надо к хирургу и срочно, - врач подняла голову, глядя прямо на командира и пытаясь всем своим видом убедить, что она говорит правду, только правду и ничего кроме правды. - Могу помочь при транспортировке. У меня есть закись азота. Я, конечно, не анестезиолог, но, думаю, с дозировкой справлюсь.

- Что такое закись азота? - прокаркал хрипун.

- Наркоз. Мы его используем для хирургической стоматологии... - Вейр потерла лоб, - веселящий газ.

- Действуйте, - кивнул головой командир.

Пистолет он свой так и не убрал, продолжая похлопывать им по бедру. И доктору казалось, что именно от этого навязчивого движения у нее начинает мерзко, тошнотворно ломить висок.

Но кое-как с работой она справились. Конечно, пациент не применил осложнить ей жизнь. Когда она заливала пластырем последний тампон, парень вдруг резко, как манекен, открыл глаза, вздохнул судорожно, толчками пропихивая в горло воздух. И схватил Вейр за руку.

- Не уходи, - даже не сказал, а потребовал он. Абсолютно ясным и четким голосом. Словно это не в нем три дырки было. - Не уйдешь?

Доктор молчала, ненавязчиво пытаясь освободить запястье, которое сжало, будто тисками. Как успокаивать умирающих террористов, у нее опыта не было.

- Я тебя не вижу.

Парень с силой, которой Вейр от него не ожидала, потянул доктора на себя. Ей пришлось опереться рукой на край кресла, чтобы не упасть на раненного.

- Бес... Не уйдешь? - снова потребовал он.

Глаза у него были желтые - нечто среднее между темным медом и янтарем - не слишком человеческий цвет. На правом нижнем веке синела колючая вязь татуировки. Напряженно хмурящиеся брови зажали на лбу складочку. А вот губы с запекшейся корочкой, очерченные четко, как у модели, были, почему-то, расслаблены.

- Н-нет, - пролепетала доктор и, спохватившись, добавила увереннее. - Я никуда не денусь.

- Хорошо, - вздохнул парень и отключился, забыв выпустить ее руку.

Пришлось разжимать его пальцы самостоятельно.

Упаковав в сумку ампулы и баллон с газом, доктор, похвалив себя за предусмотрительность, прихватила с собой и кислородную подушку, которую держала в кабинете на всякий случай. Жаль, что ее предусмотрительность не распространилась на носилки. А все простыни у нее были бумажные. Вес такого бугая они бы не выдержали.

- Док, вообще-то, вы можете остаться, - кашлянул Каркун. - Нам не надо, чтобы у вас неприятности были. Так, конечно, безопаснее. Но если хотите, то...

Вейр кивнула, а потом решительно помотала головой, вешая на плечо свою сумочку и подхватывая импровизированную укладку. Чувствуя себя при этом полной и окончательной идиоткой.

Утешаться приходилось только мыслью о том, что она, как врач, обязана помочь пациенту. Ну, еще тем, что под «остаться» бугай вполне мог подразумевать ее хладный труп с аккуратной дырочкой во лбу.

 И только шагнув за порог смотровой, доктор вдруг вспомнила:

- Камеры...

Все-таки, смешны выверты человеческого сознания. Вроде бы, приготовилась к смерти и даже сама вызвалась сопровождать громил. А вот камеры ее напугали. Точнее, напугало то, что запись может свидетельствовать о ее добровольной помощи преступникам. А за пособничество террористам по головке не гладят. Хотя в данном случае стоило думать отнюдь не о законе.

- Какие камеры, детка? - насмешливо ответит парень с татуировкой на пол лица, ненавязчиво подпихивая ее вперед. - Нет тут никаких камер, и не было никогда.

Вейр снова кивнула, постаравшись перебирать ногами быстрее. За широкими шагами этих дылд поспеть было совсем не просто.

И только выйдя из здания, доктор оглянулась. Залитая теплым светом приемная скрывалась за закрывающимися тонированными стеклянными дверьми, словно уплывая от нее. И только веселый ослик на вывеске продолжал улыбаться. Ему и дело до Вейр не было.

Но долго любоваться ей не дали. Бесцеремонно нагнув голову, хрипун впихнул Ли на заднее сиденье потрепанной, будто только что вытащенной со свалки машины.

И на этом нормальная, обыденная и привычно-тоскливая жизнь ее закончилась.

[1] Суаре - званный неформальный вечер.

[2] Акшара (санскрит) - нетленный, неразрушимый. Возможный перевод - «неумирающий».

Глава вторая

Глава вторая

Скука справлялась с нервозностью куда лучше психологов и всех новейших препаратов вместе взятых. Это дома Вейр могла провертеться ночь напролет, да так и не заснуть. А в холодном, узком, с низкими потолками коридоре, больше напоминающем бункер, чем больницу, почти задремала.

В этом «госпитале» не были ничего, напоминающего стандартную клинику. Отсутствовали журнальные столики с научно-популярными журналами. На стенах не висели агитационно-разъяснительные панели о вреде курения. А в углах было пусто без торговых и кофейных автоматов.