Поддай пару! Вор Времени

Когда королевская свита собралась, чтобы сесть в бронированные вагоны, прицепленные к Железной Ласточке, не привлечь к себе всеобщего внимания было невозможно. Сам паровоз был эффектным, а пассажиры слишком необычными даже для такого города, как Земфис. Там были гномы: король-под-горой и его телохранители, секретарь Арон и Грох Грохссон. Были подозрительно темные тени, которые намекали на присутствие темных клерков. Были особые представители Стражи 71. Были гоблины, которые забирались в сторожевой вагон, прицепленный в хвосте поезда. А перед сторожевым вагоном была прицеплена платформа, на которой разместились констебль Флюорит, оборудование и багаж, не уместившиеся под крышей.

Железная Ласточка была уже хорошо под паром, и люди тонули в белых клубах. Механики отправились на финальный обход поезда, и Ваймс ушел с ними. Потом раздался пронзительный свисток и последовал короткий танец на стрелках, который всегда исполняла Железная Ласточка перед тем, как набрать скорость. Из каждого окна выглядывали лица, и специальный экспресс-поезд до Убервальда начал демонстрацию того, на что он был способен.

Местные легенды о Сосцах Сциллы гласили, что этот кряж образовался, когда одна гигантская гора раскололась, оставив после себя предательскую паутину изломанных ущелий (часть которых была вечно затоплена), с шапкой из восьми неприступных вершин, которые словно парили в сыром от туманов воздухе в окружении радуг. После случая с бумерангом Мокриц не горел желанием любоваться на вершины вблизи, но землемеры Дика превзошли самих себя. Железнодорожные пути прокрались между скалистыми ущельями, и поезд величаво поднимался все выше и выше, оставляя Земфис далеко позади в знойной ряби горного воздуха.

На полпути к угрюмому переезду между двумя самыми высокими вершинами поезд выполз из огромного естественного туннеля и попал в калейдоскоп из радуг. Это очень отвлекало даже тогда, когда люди не швыряли тебе в голову разные предметы.

Без предупреждения перед поездом грохнулся булыжник и прокатился по рельсам, разбившись в овраге с другой стороны. Потом сзади поезда послышался еще один удар. Поезд жутко содрогнулся и продолжил путь.

Мокриц поднял голову и увидел гномов, которые пристроились на утесах по обе стороны каньона и целились булыжниками в поезд. Было слышно, как командор Ваймс ругался и выкрикивал команды в соседнем вагоне. Слова терялись среди грохота новых, еще больших камней, градом сыпавшихся на состав, который двигался вперед медленно, как недоверчиво ступающая старушка.

И Мокриц подумал: «Это конец». Даже если дорога впереди не повреждена, никакой нормальный двигатель не выдержит такой бомбардировки. А потом он заметил, что Железная Ласточка медленно, но верно разгонялась, несмотря на камни, которые не прекращали падать с неба.

Мокриц не сдержался. Он закричал всем, кто мог его услышать:

– Камни отскакивают! Это сорортаний! Он поглощает удар и отбивает камень обратно!

Тем временем в хвосте поезда констебль Флюорит, стоя на своей платформе и мягко покачиваясь в такт движению, громогласно сыпал тролльими угрозами, а потом протянул руку и выхватил нападавшего из укрытия, расположенного слишком близко к путям. Когда к нему присоединился Детрит, вандалы быстро сообразили, что кидаться камнями в троллей было напрасной затеей. Те в буквальном смысле находились в своей стихии и попросту ловили булыжники как мячики и с лихвой возвращали туда, откуда они прилетели.

Выглядывая из разбитого окна, Мокриц увидел стайку гоблинов, которые покидали поезд, успел подумать: «Ха, кто бы сомневался, что эти паразиты первыми сбегут с тонущего корабля» – и мысленно одернул себя. Это все детские сказки виноваты. А если смотреть на вещи трезво и с каплей понимания, то становилось понятно, что гоблины поднимались к глубинникам, засевшим в утесах, и, ныряя под многослойные гномьи одеяния, поколачивали их за милую душу. Гномы быстро усвоили, что очень сложно сосредоточиться и оказывать попытки сопротивления, когда у тебя в трусах гоблин.

Из-под локтя Мокрица вдруг вынырнул Из Сумерек Темноты. На нем красовался шлем, который был ему не по размеру и свободно крутился на голове. Гоблин сунул одну руку в засаленное тряпье, которое он называл курткой, и принял позу.

– Красота, правда? Всегда целься по яйцам.

Гномы вопили, иногда фальцетом, теряли равновесие и падали кто под колеса поезда, кто в воду, все продолжая бороться с вертлявыми гоблинами.