Подъем Испанской империи. Реки золота

Эти индейцы не хотели войны. Колумб описал их как «дружелюбных и не знавших алчности». «Они любят своих соседей так же, как любят самих себя, – писал он. – У них сладчайшие речи в мире». Но даже не будь испанцев, таино, скорее всего, приближались к концу своего свободного существования, поскольку на них постоянно нападали карибские разбойники с востока, которые крали девушек, чтобы обзавестись невестами. Чтобы отбиться от подобных нападений, таино разрисовывались красным и прикрепляли к своим головам изображения богов. Они сражались с помощью палок, луков и стрел, а также копий.

Однако, хотя они и были довольно крепки здоровьем, таино страдали от эндемического сифилиса. Древние легенды таино говорили о легендарном пловце, направившемся в Южную Африку на поиски лекарства от этого недуга{420}. Существовало несколько языков таино, так что те, кто жил на севере Эспаньолы, говорили иначе, чем жители юга.

Главными островами врагов таино, карибов, были Гуадалупе и Мартиника. Эти люди, о которых почти ничего не было известно, несправедливо дали свое имя региону и морю. Мужчины и женщины карибов, судя по всему, жили в отдельных домах, как в старомодных школах-интернатах. У них были такие же поля, как у таино, и они делали своеобразное вино из ананасов{421}. Они также разводили уток, чего таино не делали. Они нападали на другие острова в поисках жен, но, как и таино, вели торговлю с севером Южной Америки. Их главным оружием были лук и стрелы. Они ели части тел воинов, которых захватывали, – не для удовольствия, а чтобы стать доблестными. Их языком был аравак – южноамериканский язык, отличающийся от языка таино.

До прихода карибов на Гуадалупе и Мартинику на этих островах жил народ игнерис. Карибы их захватили и ассимилировали.

Испанцы называли всех, кто противостоял им и кто не желал принять христианство, карибами, однако тут они несколько запутались, поскольку к северу от Гуадалупе карибов не было.

По разнообразным причинам, которые будут обсуждаться позднее, эти люди Карибских островов, как и те, что жили на Канарах, исчезли. Поэтому и невозможно узнать, какими они были на самом деле. Они живут лишь в истории, и лишь в истории они хорошо сохранились. Однако святыми они не были. Если бы не испанское вторжение, карибы в итоге уничтожили бы таино – так же, как таино уничтожили сибонеев. Некоторые описывали Карибы как рай. Но в этом раю существовала жестокость…

Глава 9

«Мы признаем за вами право владения землями и островами, открытыми вами»

Также мы признаем за вами и вашими наследниками право владения островами и землями, открытыми вами… со всеми правами, привилегиями и неприкосновенностями.

Папа римский Александр IV – католическим королям, 1493 год

Жуан, король Португалии, довольно быстро оправился от потери, которую понес вследствие слишком нелюбезного своего обращения с Колумбом в 1485 и 1488 годах. Аллегретто Аллегретти, сенатор Сиены и историк, не сумел его утешить, когда написал королю, что Америка – просто еще один из Канарских островов{422}. 5 апреля 1493 года, еще до того, как Колумб достиг Барселоны, Жуан отправил в Испанию Руя де Санде, главу магистрата Торрес-Ведрас, маленького городка, где выращивался виноград и где португальский королевский двор проводил Пасху. Он собирался сказать королеве Изабелле и королю Фердинанду, что после разговора с Колумбом в Лисабоне он считает земли, открытые им, принадлежащими Португалии. Все действующие договоренности также подкрепляли его мнение. Он, как мы знаем, послал судно на запад, как только услышал о достижениях Колумба, и, если верить некоторым ученым-фантастам, корабль прибыл обратно, обнаружив Бразилию{423}.

Фердинанд и Изабелла также отправили посла в Лисабон. Это был Лопе де Эррера, который должен был сообщить, что испанские монархи хотели бы встретиться и обсудить с португальцами все возможные проблемы, которые могут возникнуть из-за открытий Колумба. Он также должен был упомянуть, что испанская корона предпримет карательные меры ко всем, кто направится к Индийским островам без их разрешения, – ровно по такой же причине испанцы не имели ничего против монополизации пути до Эль-Мины на Золотом Берегу и по всей Африке португальцами после соглашения в Алькасовасе{424}. Лопе де Эррера должен был сообщить Лиссабону, что португальцам нечего делать на этих новых Индийских островах, открытых Колумбом и принадлежащих Испании{425}.