Подгоряне

Обычай не подавать хлеба на стол Никэ, разумеется, не понравился. Но

выращиваемая на ферме свекла привела его в сущий восторг.

- Подумайте сами: англичане собирали до двухсот - двухсот пятидесяти

центнеров корнеплодов с гектара, мы получали в два почти раза больше, а

конечный результат, то есть сахар, выходил в том же размере, что и у нас.

Это же не свекла у них, а сам сахар! - восторгался Никэ. - Выходит, -

размышлял он вслух, - мы загружаем кузова грузовиков и вагоны товарных

поездов не свеклой, а водой! Миллионы тонн воды гоним по автострадам и

рельсам!..

- Ну, ну, ты уж очень разошелся! Не низкопоклонствуй. Теперь вон на

Украине стали считать центнеры сахара, а не тонны воды!

По характеру своему Никэ был порывист и нетерпелив: стоит ему увидеть

где-то какое-нибудь новшество, он готов уже немедленно внедрить его в своем

хозяйстве. Отец же был по-крестьянски нетороплив, осторожен и не шибко

доверчив. Прежде чем во что-то уверовать, он должен хорошенько вглядеться в

это "что-то", пощупать его собственными руками, раз, и два, и три, и четыре

раза проверить опытом. На его веку что только не делалось с землей, какие

только методы ее обработки не применялись, и далеко не все они приносили

землепашцу радость. Через множество порогов недоверия прошел отец. Сперва не

верил в тракторы, смеялся, когда к шинам "Универсала" "пришпандоривали"

поленья, чтобы машина не вязла в черноземе. Поверил, когда на смену

"Универсалу" пришли могучие гусеничные пахари - гусеницами своими они как бы

раздавили отцово недоверие. Не верил он и в то, что появятся комбайны,

способные убирать не только пшеницу и рожь, но и кукурузу. Первые комбайны

срывали кукурузные початки вместе с их "рубашкой". На колхозных токах горы

таких початков проходили дополнительную обработку. Их пропускали через

специальные барабаны, которые и раздевали донага початок. И это считалось

чуть ли не верхом технических достижений в таком трудоемком деле, как уборка

кукурузы.

Но где теперь те комбайны и те барабаны? Про них забыли, их и след

простыл. Вместо них по кукурузным разливам плывут "Херсонцы"; они срезают

початки, освобождают их от "мундира" и готовенькими отправляют в кузова

машин и тракторов с прицепами. Выплевывают "одежду" точно так же, как мы

выплевываем шелуху от семечек. Одновременно комбайн делает еще одно важное

дело: срезает стебли, мельчит их и тоже отправляет в другие кузова машин и

тракторных прицепов. Последним оставалось только поспевать отвозить эту

массу в силосные ямы. А теперь пошли еще дальше. Появился на свет божий

чадырлунгский метод. Кукурузные поля уже не нуждаются в междурядной

обработке, их не надо ни пропалывать, ни культивировать, ручной труд

полностью исключался. От посева до жатвы рука человека даже не притронется

ни разу к кукурузному полю. Умные механизмы взяли на себя эту заботу. То же

самое происходит и на полях подсолнечника. Теперь комбайны нацеливаются и на

садово-овощные плантации...

Молодого агронома с высшим сельскохозяйственным образованием всем этим

не удивишь. На отцовские восклицания он чаще всего отвечал одним и тем же

словом: "Подумаешь!" Но для отца, который начал "танцевать от печки", то

есть от сохи и плуга, от вола и нужды беспросветной, техническая революция

на родной ниве казалась фантастической. И это произошло за несколько

последних десятилетий, а в течение веков примитивнейшая соха была тут

полновластной хозяйкой и, казалось, останется ею навсегда.

Шли годы, десятилетия, столетия, а перед бесконечно усталыми глазами

пахаря маячили все те же поручни, те же сошники, те же клинья сохи с

отвалом. А тут за каких-нибудь двадцать лет колесный "Универсал" превратился

в реликвию, в музейную редкость и вознесен на цементный пьедестал в

окраинной части села. И все это прошло на глазах отца. Не кто другой, как он

приделывал деревянную опору к колесам, чтобы трактор не проваливался в

жирном прилесном черноземе. И он же, отец, вместе с другими поднимал этот

трактор на цементно-бетонную площадку при въезде в Кукоару. Вот какой путь

проделал отец, и это с его-то осторожно-недоверчивым взглядом на вещи!

Бывало, не купит у гончара глиняного горшка, пока не обстучит его пальцем со

всех сторон. Точно так же, только еще с большей придирчивостью, "обстукивал"

он то, что составляло основу жизни. Обстукивал и осматривал со всех сторон:

нет ли в ней невидимого поверхностному взгляду изъянца, нет ли трещины.

Прошло немало времени и таких приглядок, прежде чем отец, повторяю,

доверился всецело технике.

Теперь в селе было больше трактористов и шоферов, чем тракторов и

автомашин. А было время, когда отец с трудом уговаривал сельских парней,

чтобы они пошли учиться на курсы трактористов, шоферов и комбайнеров. Сейчас

совершенно иная картина: механизаторы околачиваются у дверей директора

совхоза, чтобы тот посадил их на какую-нибудь машину. Им все равно: трактор,