Подиум

В своих действиях Хрусталева руководствовалась инстинктом и житейским опытом. В бизнесе, считала она, нет друзей, есть партнеры – выгодные, сомнительные и, как говорится, "пятьдесят на пятьдесят"… Подставлять плечо приятельнице не имело никакого смысла.

– Бес-пер-спек-тив-но! – вслух по слогам произнесла Хрусталева.

Садчикова, владевшая роскошным торговым домом, была Элле Борисовне нужна. Утопающая в долгах Ида уже не представляла для нее никакого интереса… Почему она, Элла Борисовна Хрусталева, всегда думает и просчитывает ситуацию, прежде чем ввязаться в заманчивую авантюру?

Вот недавно ей предложили участвовать в выпуске молодежных маечек – с красочной надписью: "Ничего, что нету талии, зато большие гениталии". Редакторша отказалась… Позорить доброе имя своего журнала? Да от нее читательницы отвернутся!

Элла стояла у окна и наблюдала, как Садчикова усаживается в светлую иномарку. "Красивая все-таки баба, хоть и безответственная. Почему жизнь ее ничему не научила? – Что-то похожее на сожаление шевельнулось в груди Хрусталевой. – Ну нет! – Она оторвала взгляд от окна и даже с возмущением топнула на себя ногой. – Не мое дело благотворительностью заниматься, мне бесплатно никто ничего не делает!.. А вот интересно, – задумалась Элла, – что способно меня саму выбить из седла?"

Иномарка с расстроенной Садчиковой отъехала от дома.

В ближайшее время придется ей, по-видимому, продать машину и расстаться с кобелем шофером. Не по средствам станет содержать красавца. Ничего, обойдется! Вот тогда можно будет привлечь Иду к работе в своем журнале. Куда ей деваться – согласится! В отделе рекламы для нее местечко найдется… Хрусталева, вспомнив роскошные формы приятельницы, облизала сразу пересохшие губы. Выходит, богатое наследство Михаила Садчикова, о котором столько говорилось, оказалось на деле мифом, "приваловскими миллионами". Забавно!

Элла Борисовна, снова уселась в рабочее кресло и принялась листать подготовленные к публикации статьи. Неприятный разговор с Идой выбил ее из колеи, но, как деловой человек, надолго предаваться эмоциям она не могла: некоторые материалы обязательно требовалось просмотреть сегодня.

Снова зазвонил телефон… Садчикова, что ли, вернулась?

Но это была не Ида. Звонила Нина Ивановна Пономарева:

– Эллочка, у нас чепэ. Помнишь нашу замечательную коллекцию трикотажа?

– Конечно, – отозвалась редакторша.

– Трикотажница Галина Панина подала на меня в суд. Утверждает, что коллекция принадлежит ей.

– Откуда ты об этом узнала?

– Есть верные люди. Секретарша суда позвонила. Приезжай, надо поговорить.

Элла Борисовна в задумчивости стояла в коридоре: "Что за денек сегодня?! У всех неприятности, всем помоги… Самой бы кто помог! И лучше всего – деньгами".

Глава 16

Когда Роман Баскаков решил наконец проблему с девчонкой Линя, Томаз впал в глубокую депрессию.

Стоило Гелашвили закрыть глаза, как он видел виллу в Никульском. С тоской вспоминал Томаз то время: жил – не тужил, пока не нагрянули эти…

Мясорубка в Никульском, когда он словил пулю, снилась парню почти каждую ночь. Томаз орал во сне от страха и вскакивал с постели. Ему все казалось, что кто-то целится прямо в него, он слышал свист пуль…

– Летают, как воробьи по помойкам, – бормотал он, корчась от страха.

После того как убрали Богданову, на которую указал бандитам именно он, Гелашвили, его отпустили на все четыре стороны.

– Пикнешь слово – прибью! – пообещал напоследок главный телохранитель Баскакова – Назаров.

Томаз не сомневался, что тот сдержит свое слово.

Бандиты укатили, а он остался – без денег и без крыши над головой в чужом городе. Куда податься? Забытый всеми грузин мерз на скамейке в парке и тосковал. Выход нашелся неожиданно…

"Поеду-ка я в больницу: может, Галочка там сегодня дежурит?" Мысль-то была хорошая, но денег не хватало даже на то, чтобы заплатить за проезд в автобусе… Пока Гелашвили жил у Линя, деньги ему не требовались.

Томаз кое-как добрался до больницы, и ему повезло: в тот вечер Галочка действительно дежурила.

– Господи! – Она всплеснула руками, когда увидела трясущегося от холода Гелашвили.

…Он жил у Галочки уже третью неделю. Одинокая, не избалованная мужским вниманием медсестра приютила его у себя. Она влюбилась в этого ласкового парня. Когда возникла проблема наркотиков, Галина, конечно, испугалась, понимая, что добром это все не кончится, но Томаза не прогнала. Тридцатипятилетняя женщина до встречи с молодым грузином никому не была нужна – почему же сейчас она должна отказываться от своего счастья? Надо помочь ему вылечиться, стать человеком. А пока… И все-таки каждый раз, когда Галина приносила из больницы лекарства, содержащие наркотики, она мучилась угрызениями совести и по-настоящему страдала.

Томаз Гелашвили следил за прессой. Из газет он узнал, что в смерти Николая Линькова обвинили его любовницу, Наталью Богданову. А убийство самой манекенщицы списали как самоубийство…

– И хорошо, – шептал Томаз вслух бессонными ночами, когда Галина находилась на дежурстве. – Какая теперь разница?