Подкидыш

Том, конечно, не повернул головы, но вся семья пришла в неописуемое волнение, увидев воочию, как юноша принимает участие в этой грандиозной церемонии. Вскоре процессия вошла во двор Вестминстерского аббатства, и хотя двери оставили открытыми, народ на улице не мог видеть, что делается внутри. Однако по толпе из уст в уста все время передавались отрывистые слова тех, кто наблюдал за церемонией, да всем и так был отлично известен ритуал коронации, потому все вокруг вполне представляли себе, что происходит в аббатстве. Сначала отслужили торжественный молебен, а затем король и королева взошли на главный алтарь и встали там обнаженные по пояс и с непокрытыми головами, чтобы принять помазание. Потом на венценосную чету накинули широкие мантии, и Ричард с Анной были коронованы кардиналом Буршером, дядей короля.

Зазвучала органная музыка, и хор исполнил Te Deum; песнопение можно было слышать и снаружи, ибо толпа застыла в благоговейном молчании. Потом была отслужена Великая месса, и король с королевой приняли причастие. После этого служба была окончена, и они под звуки фанфар вышли наружу, на солнечный свет. Волосы Ричарда и Анны все еще были мокрыми от елея. Опять грянула музыка, заиграл орган, и эти ликующие звуки соперничали со звоном всех колоколов всех храмов Лондона. Толпа охрипла от приветственных криков, пока процессия медленно возвращалась назад, в Вестминстер-Холл. Король и королева теперь улыбались и махали руками, ступая по красным бархатным коврам, а люди бросали цветы Ричарду и Анне под ноги, благословляли государя и государыню и плакали от счастья.

Когда процессия вернулась в Вестминстер-Холл, Морлэнды опустились со своего помоста и начали пробираться к дому. Было уже далеко за полдень, а ни у кого из них не было еще во рту и маковой росинки. Королевский пир должен был начаться в четыре часа и продлиться до глубокой ночи, но этого зрителям не суждено будет увидеть; публичная же часть коронации была завершена, и теперь повсюду начинались праздничные застолья.

– Я так надеюсь, что Тому удастся присоединиться к нам, – сказала Маргарет, когда они забрали своих лошадей, чтобы отправиться домой. – Интересно, он сможет приехать верхом – или ему придется плыть по реке?

– Пир будет в Уайт-Холле, – ответил ей Генри. – Не забывай, что вчера Том ехал прямо позади кроля. Если наш мальчик будет прислуживать при первой перемене блюд, он освободится часов около шести.

– А что ему надо будет делать? – с любопытством спросила Сесили.

– Он будет стоять позади короля на помосте, – объяснил Генри, – и как только какая-нибудь еда или питье коснется губ государя, Том и еще один паж должны будут поднять и держать специальную пелену над его головой. Другие слуги будут делать то же самое для королевы.

– Ему повезло! – добавила Маргарет. – Там будут еще два пажа, которым придется все время лежать перед королем ниц. Беднягам ничего не удастся увидеть.

– Я думаю, что они не будут особенно возражать; – рассмеялся Генри. – Могу поспорить, что в городе найдутся сотни мальчишек, каждый из которых с радостью дал бы отсечь себе правую руку, лишь бы удостоиться подобной чести – хоть ниц, хоть как-то иначе.

– Наверно, ты прав. О, Генри, говорят, что по акведуку в Чипсайде сегодня вместо воды будет течь вино – может быть, поедем и посмотрим?

– Что скажете, отец, Сесили? Некоторые гильдии собираются жарить на улицах целых быков, будет музыка и танцы – поедем поглядеть?

– О, конечно же, поедем! – вскричала Сесили. – Вот будет весело!

Остальные согласно закивали.

– Отлично, – улыбнулся Генри. – Только тогда мы оставим лошадей дома и пойдем пешком, а к ужину вернемся часов в пять.

Была самая середина лета, и когда Том в половине девятого вечера ехал по городу верхом, было еще светло, но тем не менее на углах улиц уже горели факелы и взлетали шутихи, соперничая с огнями костров, на которых жарились туши быков и свиней. Лондон устроил собственный званый обед, на который приглашались все желающие. По акведукам текло вино, в достатке было жареного мяса и хлеба, а также пирогов, которые пекари сначала продавали, а теперь, под влиянием бесплатно выпитого вина, начали раздавать даром.

Под музыку уличных скрипачей и рожочников на улицах танцевали пары – смеющиеся девушки были в своих лучших платьях и с цветами в волосах, а парни раскраснелись, стремясь переплясать друг друга. Вокруг бегали дети и собаки, путаясь у танцующих под ногами и вырывая куски мяса из рук людей, слишком пьяных, чтобы обращать внимание на такие мелочи. По реке на всем, что могло держаться на воде, плыли веселые компании; фонари на шестах, покачивающиеся на корме каждой лодки, бросали пляшущие блики на спокойную воду, а смех и песни эхом отдавались от зеленых берегов, мимо которых проплывали люди.