Подкидыш

После бешеной суеты, связанной с поспешным отъездом Оуэна и еще двух человек, увозивших с собой письмо Элеоноры с пылкой мольбой о помощи и мешок золота, который должен был подкрепить эту мольбу, – чем, собственно, и была вызвана необходимость в вооруженной охране, – дом погрузился в тишину. Теперь оставалось только ждать. Элеонора и Энис по очереди сидели с Робертом, который начинал волноваться, если не видел кого-нибудь из них у своей постели. Джоб присматривал за порядком во всем поместье. Изабеллу отправили погостить к её сестре Хелен, а Гарри и Джона мистер Дженни пока отвез к мистеру Шоу, просто для того, чтобы держать их подальше от больного. Мистер Джеймс поднимался в спальню, чтобы прочитать утренние и вечерние молитвы для Роберта и его сиделок. Элеоноре хотелось бы, чтобы капеллан бывал у больного почаще. Но она заметила, что присутствие мистера Джеймса беспокоит Роберта, и постаралась, чтобы священник не слишком досаждал её мужу своими визитами.

На четвертый день, утром, приехавший к Морлэндам доктор нашел Роберта в каком-то странном оцепенении. Больной неподвижно лежал с полузакрытыми глазами; он явно ничего не слышал и не видел, не узнавал близких и не понимал, что происходит вокруг. Состояние Роберта очень расстроило доктора Брэкенбери. Низко склонившись над своим пациентом, врач скорбно поманил к себе Элеонору.

– Посмотрите, – сказал он.

Элеонора вгляделась – и её сердце подпрыгнуло куда-то вверх, к самому горлу, так, что у неё перехватило дыхание. Доктор распахнул ворот ночной рубашки Роберта, и на белой груди больного стали отчетливо видны мелкие красные пятнышки.

– Господи Иисусе! – прошептала Элеонора. – Это?..

– Боюсь, что да, – мрачно ответил доктор Брэкенбери. – Теперь не осталось никаких сомнений. Оцепенение, пятна – похоже, ошибка исключена... Несколько секунд Элеонора не могла вымолвить ни слова. Пошарив позади себя в поисках какой-нибудь опоры, она наткнулась на натруженную руку Энис.

– Что будет дальше? – спросила Элеонора.

– Если не разовьется никаких осложнений и если жар скоро спадет, то еще есть надежда... Но все равно, люди, перенесшие эту болезнь, очень сильно слабеют. Ваш муж будет еще долго прикован к постели.

– А если осложнения разовьются?

– Мадам, я не имею права вселять в вас ложные надежды. Если осложнения разовьются, а может быть, даже и без этого – ему грозит смерть. Мы ничего не в состоянии сделать, кроме как молиться Всевышнему, чтобы Он в своей бесконечной милости продлил дни своего смиренного раба. Вашего мужа может спасти лишь Господь Бог...

– Но... лекарство... то, за которым я посылала... о котором вы говорили... если мы его получим? – прошептала Элеонора.

– Даже и тогда – это лекарство всего лишь жаропонижающее, оно просто ослабляет лихорадку. Если дать его больному, силы которого еще не слишком подорваны недугом, то страдальцу станет немного легче. Только и всего. А от самой этой хвори лекарства не существует.

Элеонора, побелев, как мел, несколько секунд смотрела на доктора, а потом без сознания рухнула на пол. Энис вскрикнула и, опустившись на колени возле своей госпожи, принялась громко звать служанок.

– Она совершенно измучена, – вздохнул доктор Брэкенбери. – А в её положении совсем ни к чему так переутомляться. Посмотрите, что можно сделать, чтобы держать её подальше от комнаты больного. Миссис Морлэнд нужно отдохнуть. Постарайтесь поухаживать за своим хозяином сами.

– Я попробую, – сказала Энис, – но у моей госпожи железная воля. И потом – это все-таки её муж...

– Я знаю, дитя, я знаю. Но все-таки попробуйте.

– Я отправлю к ней Джоба. Иногда ему удастся уговорить её, – пробормотала Энис, больше себе, чем доктору. С помощью служанок она перенесла Элеонору в другую комнату, а потом вернулась в спальню, чтобы занять свое место у постели больного.

Но даже уговоры Джоба не помогли. Элеонора продолжала преданно ухаживать за Робертом. Она чувствовала, что ребенок позаботится о себе сам, – её место было рядом с мужем. В их союзе она всегда главенствовала и всегда недооценивала спокойную силу Роберта. В начале их совместной жизни Элеонора презирала мужа за его слабость, его неспособность противостоять отцу и, хотя и косвенно, за те сложности, которые возникали у них каждый раз, когда он пытался исполнить свой супружеский долг. С годами она привыкла не особенно думать о Роберте и едва ли замечала, что её отношение к нему постепенно меняется, пока не пришла беда и Элеонора не поняла, что может потерять мужа. Тут-то она ясно увидела, на что будет похожа её жизнь без него, поняла, как много он значит для неё, этот её тихий, добрый, любящий муж.