Подлинная история Айвенго, Робина Капюшона и прочих

Поникнув, Ревекка всхлипнула, но спорить не стала. Даже ей, с ее чистым и мягким сердцем, стало ясно - прежней жизни не вернуть. Англия отторгла их, изгнала, ограбила. Путь отныне лежал на чужбину.

Исаак, кряхтя, опустился на стул и подозвал Робина к себе.

- Вижу, племянник любимый, твоя дорога определилась. Что ж, иди по ней смело. Только об одном прошу - не забывай, кто ты. Реувен бен Йосеф, сын нашего народа. Не позволяй ненависти выжечь в тебе любовь и веру.

- Я не подведу, дядя. Обещаю. Прощайте... Береги себя, сестренка. Даст бог, еще свидимся.

Последнее объятие, последний взгляд - и Робин, пряча лицо, выскользнул за дверь. Сердце его разрывалось от горя и облегчения. Самые родные люди живы - но дороги их расходятся, быть может, навсегда.

Вихрем промчавшись по улицам города, Робин вылетел за ворота - и дальше, прочь, туда, где вдали темнела спасительная стена Шервудского леса.

Теперь он знал точно - пути назад нет. Робин Локсли, Реувен бен Йосеф - они остались там, в прошлом. В чаду погромов, в отблесках пожаров, в лицах убитых близких. Теперь был лишь Робин Худ - стрелок в вечном капюшоне, разбойник с большой дороги, мститель и защитник.

Он будет вести свою войну - тайную, непримиримую. Он станет ночным кошмаром богатых и сильных, надеждой и опорой простых людей. Рыцарь без титула и герба, он положит свою жизнь на то, чтобы однажды восторжествовала истинная справедливость. В груди Робина разгорался жаркий огонь решимости, в висках стучала отчаянная дума - как же покарать истинных виновников его бед? Тех, кто пролил кровь близких, опустошил еврейские кварталы, безнаказанно глумился над слабыми? Он узнает их имена - баронов, епископов, чернь подстрекавших. Он найдет подход к каждому, нанесет удар в самое сердце. Ведь месть, как говорят, блюдо, которое следует подавать холодным.

А пока - в Шервуд, к верным друзьям по несчастью! Пусть лихое братство растет и крепнет. Ведь чем их больше - обездоленных, но не сломленных - тем громче прозвучит на всю Англию их глас. Глас возмездия. Так думал Робин, шагая лесными тропами. Вечерело, дневной зной спадал, в вышине затягивали свои песни первые птицы. Лес принимал своего беглого сына - укрывал листвой, утешал шепотом ветвей, манил прохладой тенистых чащоб. Возносил над суетным и жестоким миром, где правят алчность, ложь и насилие.

Робин вдыхал смолистый аромат сосен, слушал плеск ручья, вторящий стуку сердца - и ощущал, как возвращаются силы. Лес придавал ему храбрости, очищал мысли, наполнял жаждой борьбы. В Шервуде, среди вольных изгоев, Робин был не просто предводителем. Он стал живым символом непокорства, надежды на избавление. Духом свободы, что живет в каждом человеке - но лишь единицы решаются ему довериться.

"Что ж, отныне я - слуга и охранитель этого духа, - решил Робин, вступая под сень родного лагеря. - Здесь, в лесной глуши, мы взрастим древо новой жизни. Жизни без угнетения, лжи и подлости. И да поможет нам Господь!"

С этой мыслью Робин, улыбаясь, шагнул навстречу приветственным возгласам лесного братства. Они ждали его - друзья, сподвижники, собратья по мечте. Прошлое осталось позади - там, за завесой листвы, в душных городах и тесных переулках. Здесь и сейчас начиналась новая история. История Робина из Локсли по прозвищу Худ. Защитника слабых, карателя спесивых богатеев, народного заступника. Вольного стрелка в вечном капюшоне.

Глава 10: Встреча в хлеву

Осень 1193 года выдалась на редкость промозглой и ненастной. Казалось, сама английская природа скорбит и стенает о незавидной доле Туманного Альбиона. Ведь в эту пору страна переживала один из самых мрачных периодов своей истории.

Король Ричард Львиное Сердце томился в плену у вероломных германцев. Принц Джон, воспользовавшись отсутствием брата, запустил свои загребущие руки в государственную казну и принялся притеснять вассалов. А по всей стране, словно чума, расползалась ненависть к евреям - подогреваемая алчными баронами и фанатичными церковниками.

Именно в эти смутные дни в родное графство Йоркшир возвращался измученный и израненный рыцарь - Уилфред Айвенго. Плащ пилигрима укрывал его плечи, грубый посох заменял меч, а широкополая шляпа надежно скрывала лицо. Лишь преданнейший из вассалов узнал бы сейчас в этом усталом страннике гордого сына тана Седрика Сакса.

А узнавать было нельзя. Слишком многие в Англии жаждали отыскать беглого оруженосца опального короля, дабы заполучить некий манускрипт, якобы спрятанный Айвенго. Уилфред и сам пока слабо представлял ценность пергамента, кою ему доверил государь - но рисковать не хотел. Потому и пробирался окольными тропами в отчий дом, сторонясь людных трактов.

Вечерело. Небо заволокли тучи, зарядил мелкий промозглый дождь. Продрогший и окончательно изнемогший Айвенго уже готов был постучаться в первую попавшуюся крестьянскую лачугу - как вдруг из-за деревьев послышался до боли знакомый голос:

- Эй, странник! Далеко ли держишь путь в эдакую непогодь? Не заплутал ли часом?