Подлинная история Айвенго, Робина Капюшона и прочих

Устало покачиваясь в седле, рыцарь размышлял о своей нелегкой судьбе. Вот уже несколько недель он странствовал по Англии инкогнито, не раскрывая своего истинного имени и положения. Хотел своими глазами увидеть, как управляются дела в королевстве в отсутствие законного монарха, томящегося в плену у австрийского герцога. Увы, увиденное не радовало - повсюду творились насилие, грабежи и беззаконие, а принц Джон и его присные только усугубляли страдания народа. Черный Рыцарь стиснул зубы. Нет, не для того он сражался за Святую землю и проливал кровь на палестинских песках, чтобы вернуться в разоренную, униженную страну!

Поглощенный этими безрадостными мыслями, Рыцарь не заметил, как начало смеркаться. Надо было подумать о ночлеге. Вокруг, насколько хватало глаз, простирался сумрачный, неприветливый лес, все тропинки и просеки сливались в неразличимую чащобу. Рыцарь выругался сквозь зубы. Заплутал, как последний олух!

Внезапно до слуха путника донесся едва уловимый аромат дыма и жареного мяса. Человеческое жилье? Здесь, посреди дикой чащи? Черный Рыцарь напряг зрение - и действительно, вдалеке замерцал слабый огонек, пробивающийся сквозь густые заросли терновника. Воспрянув духом, путник устремился на этот спасительный маячок. Продравшись сквозь колючие кусты, он оказался на маленькой полянке, посреди которой приютилась покосившаяся хижина, сложенная из неотесанных бревен. Из крохотного окошка лился теплый свет очага, а из дверного проема доносились аппетитные запахи варева и свежего хлеба.

Решительно шагнув к порогу, Черный Рыцарь постучал железной рукавицей по низкой притолоке. Несколько мгновений ничего не происходило, потом дверь с натугой отворилась, и на пороге показался коренастый седобородый монах в грубой коричневой рясе, подпоясанный веревкой. Выпученные глаза святого отца смешно округлились при виде внушительной фигуры закованного в латы незнакомца.

- Мир этому дому и тебе, святой отец! - вежливо склонил голову Рыцарь, прижимая руку к груди в рыцарском салюте. - Прости, что потревожил твое уединение, но я заплутал в этой глуши и ищу приюта на ночь. Не найдется ли у тебя угла для усталого путника?

- Ми-мир и те-тебе, добрый человек... - пролепетал ошарашенный монах, судорожно цепляясь за дверной косяк. По всему было видно, что он не часто принимает столь колоритных гостей. Однако долг христианского гостеприимства быстро взял свое.

- Заходи, раб божий, не топчись на пороге. Располагайся у очага, обогрейся, травяного отвара испей. Как говорится, чем богаты - тем и рады. Отец Тук меня кличут, келарем тутошним прозываюсь...

С этими словами монах посторонился, пропуская гостя в дом. Черный Рыцарь с трудом протиснулся в низкую дверь, согнувшись чуть ли не вдвое, и с облегчением выпрямился посреди единственной комнаты, служившей одновременно кухней, трапезной и кельей. В очаге весело трещали дрова, на вертеле над огнем что-то аппетитно шкворчало, распространяя чудесный аромат, а на грубо сколоченном столе красовались объемистый кувшин и пара глиняных мисок.

- Спасибо тебе, добрый отец Тук! - искренне поблагодарил Рыцарь, скидывая на лавку тяжеленные железные перчатки. - Твое гостеприимство поистине безгранично. Позволь узнать - часто ли захожие путники беспокоят твое отшельничество в этой лесной глуши?

- Ох, что ты, сын мой, какое там отшельничество! - замахал руками монах, бодро снуя от очага к столу. - Тут, почитай, проходной двор - то лесорубы забредут, то угольщики, а то, прости Господи, и разбойнички местные на огонек заглянут, подкрепиться с дороги. Да вон хоть Робин наш Худ, вожак ихний - золотой души человек, хоть и лиходей отпетый. Частенько меня, грешного, наведывает, то дичинкой разживется, то медку в подарок принесет. А однова, представляешь...

Отец Тук, увлекшись, принялся взахлеб рассказывать о своих приключениях и злоключениях с вольными стрелками Шервуда, то и дело прерываясь, чтобы помешать варево в котелке или подлить эля в кружку гостя. Черный Рыцарь слушал его вполуха, больше интересуясь ароматным рагу, в котором плавали ломти свежего хлеба, нежели россказнями словоохотливого монаха. Вечный пост и скудная трапеза явно не угрожали круглому брюшку отца Тука.

Но вдруг рассказ келаря прервал резкий звук рога, донесшийся снаружи. Отец Тук запнулся на полуслове и встревоженно огляделся.

- Никак, беда какая приключилась, - пробормотал он, торопливо поднимаясь с лавки. - Трубят сигнал тревоги, общий сбор кличут. Видать, стряслось чего у ребятушек, помощь нужна... Прости, сын мой, придется нам трапезу отложить - долг зовет, грешно в такой час в келье отсиживаться!

- Погоди, отче! - Черный Рыцарь тоже поднялся с места, с неудовольствием покидая так и не тронутое угощение. - Ты сказал - тревога? Какая-то беда? Быть может, я могу чем-то помочь? Как-никак, меч и доспехи при мне, кой-какой опыт в ратном деле имеется...