Подлинная жизнь мадемуазель Башкирцевой

«Дневник» Марии Башкирцевой, которым зачитывались несколько поколений французов и русских, если точнее сказать, француженок и русских женщин и девушек, на первый взгляд, почти никаких реальных сведений о ее жизни не дает. Если основываться на ее дневнике, в том виде, в котором он издан, жизнь ее крайне бедна событиями, хотя и богата передвижениями в пространстве. Она сама писала в дневнике, в той его части, которая до сих пор неиздана: «Неужели я так и проведу свою жизнь в мечтах о чем-то необыкновенном? Я придумываю события!» (Неизданная запись от 28 июня 1883 года).

Придумывают события тогда, когда их нет в реальной жизни. Но все-таки с ее стороны эта фраза — рисовка, поза, кокетство; события были, жизнь ее полна ими, но когда дневник сокращали, убрали из него всю живую жизнь, зашифровали оставшихся действующих лиц, вот и стало казаться, что событий действительно нет.

Приступая к этой книге, я спрашиваю себя: «Зачем мне писать о Башкирцевой, если особенной любви к этой экзальтированной русской мадемуазель я не испытываю, если ее болезненное желание славы и только славы любым способом мне антипатично?»

«Слава, популярность, известность повсюду — вот мои грезы, мои мечты». (Запись 1873 года). С этого начинается и этим заканчивается ее дневник.

«Придет день, когда по всей земле мое имя прогремит подобно удару грома». (Запись от 23 января 1874 года).

«В двадцать два года я буду знаменитостью или умру». (Запись от 13 апреля 1878 года).

На следующий день:

«Если бы я взялась за рисование в пятнадцать лет, я была бы уже известна! Понимаете ли вы меня?»

«О, стать знаменитостью!

Когда я представляю себе в воображении, что я знаменита, — это точно какая-то молния, точно электрический ток; я невольно вскакиваю и принимаюсь ходить по комнате». (Запись от 8 ноября 1883 года).

«Уже два часа. Новый год уже наступил, и ровно в полночь, с часами в руках, я произношу свое пожелание, заключенное в одном-единственном слове — слове прекрасном, звучном, великолепном, опьянительном:

— Славы!» (Запись от 31 декабря 1883 года).

Цитировать можно до бесконечности, но становится скучно. Лейтмотив ее дневника: «Желаю славы! И только славы!» На первых страницах почти всех рукописных тетрадей ее дневника так и написано: «Желаю славы!» Желаю славы и все тут, а если слава не приходит, то наступает апатия, моменты неверия в себя, желание расстаться с жизнью.

А что делать с анонимками, которыми она забрасывала своих жертв, (а как еще можно назвать тех, которых она наметила себе в мужья или душеприказчики), и которые порой вызывают сомнения в ее чистоплотности? Особенно, если знать о нечистоплотности ее ближайших родственников.

А постоянная ложь с возрастом, отмеченная на страницах дневника и скрытая: годы она себе, как старая дева, скостила и ушла из жизни на два года моложе, чем была на самом деле?

Почему все же кривая судьбы выводит меня на эту книгу и я, повинуясь ей, не могу отказаться?

Есть простое, первое объяснение: когда-то мне заказали сценарий многосерийной кинокартины о Марии Башкирцевой и, изучив множество материалов, я его написал. Сценарий существует, он живет своей жизнью и, может быть, когда-нибудь произойдет второе его рождение — он станет кинокартиной.

Книгу мне заказал издатель И. В. Захаров, узнав про сценарий и правильно рассудив, что ежели кто и знает в этой стране хоть что-то про Марию Башкирцеву, так это я. Я опрометчиво согласился, но книга была нужна документальная, и это потребовало больших изысканий, чем кинематографическая версия ее жизни.

Одна моя знакомая, узнав, что я собираюсь писать о Марии Башкирцевой, с удивлением воскликнула:

— Зачем тебе эта графоманка?

И, действительно, зачем? И графоманка ли она, как многим кажется? На чем зиждется ее больное непомерное тщеславие, которое отмечали ее современники и которое выливается на вас буквально с каждой страницы ее тетрадей? Может ли одно тщеславие оставить след в душах и памяти потомков? В случае с Марией Башкирцевой, наверное, можно сказать, что это была правильно выстроенная судьба, она сама, ее родные, ее издатели, наконец, сам Господь Бог, как современные пиарщики, постарались, чтобы перед нами случилась законченная, наполненная чаяниями и страданиями, душевной и физической болью, человеческая жизнь, вызывающая предельное сочувствие в чувствительных душах и покуда такие не переведутся на земле, всегда будущая такое сочувствие вызывать.

Почему одним Башкирцева нравится, а другим — нет? Одни восторгаются ею, а другие также резко не принимают? Есть тут какая-то загадка.