Подлинное искупление

Мои торопливые шаги сопровождались криками ночных сов и стрекотанием невидимых цикад. Тяжело и часто дыша, я пробиралась сквозь густую листву деревьев. Я повернула направо и, увидев старый деревянный сарай, застыла на месте. Сквозь щели между досками просачивался тусклый свет, и я знала, что прямо за дверью находится Райдер.

Я подкралась поближе. Открыв замок ключом, который дала мне Мэй, я проскользнула внутрь и плотно закрыла за собой дверь.

Потом я развернулась… и представшее передо мной зрелище уничтожило все, что осталось от моего разбитого сердца. В центре сарая я увидела Райдера, испачканного в грязи и закованного в ржавые кандалы; от закрепленных у него на запястьях наручников тянулись длинные цепи. Он лежал на грязном полу, всё его тело излучало сокрушительное поражение… и я почувствовала, как моя душа кричит от сострадания.

Он снова оказался узником. И тогда я поняла, что куда бы Райдер ни пошел, сюда или в общину, он всегда был один. Всегда будет один.

Он был вечным изгоем. Никогда не принадлежал ни к одному из миров, в которые попадал.

Осознав это, я ощутила такую невыносимую боль, что мне стало нечем дышать.

Сделав над собой усилие, я бесшумно направилась к центру сарая, тусклое мерцание одинокой голой лампочки освещало мужчину, которому я отдала всю себя. И что бы мне там ни говорили с тех пор, как я очутилась в этом странном месте, я просто поверить не могла, что он злодей. И даже несмотря на то, что все факты это подтверждали, я не могла убедить в этом свой разум и сердце.

Райдер, должно быть, почувствовал мое присутствие, потому что, когда я уставилась на него, изо всех сил стараясь набраться смелости, чтобы заговорить, он открыл глаза и посмотрел прямо на меня. Как только его усталые покрасневшие глаза встретились с моими, на его красивом лице проступило выражение мучительной боли. Затем он от меня отвернулся. Я поняла, что это от стыда.

Сделав шаг, потом второй, я приблизилась к нему и опустилась рядом с ним на пол. Я сидела от него на таком расстоянии, что он не мог до меня дотянуться. Но с моего места мне было хорошо его видно. Отлично видно его лицо. Я должна была — мне было просто необходимо — узнать правду.

Всю. Всю без утайки. Ничего не скрывая.

Я обхватила руками ноги и стала ждать, когда Райдер снова посмотрит мне в лицо. Когда он это сделал, я чуть не рассыпалась на части. Его глаза наполнились страданием, и по бледным щекам скатывались одинокие слезинки. На лбу появился свежий синяк; кожу покрывали недавние раны.

Его били везде, куда бы он ни пришел. Но Райдер все сносил.

Он сделал глубокий вдох и прошептал:

— Хармони… тебе нельзя здесь находиться.

— Белла, — поправила я.

— Белла, — тихо и почти благоговейно произнёс он. — Тебе необходимо уйти. Просто… оставь меня одного.

Я не собиралась никуда уходить.

— Ты любишь Мэй, — выпалила я.

У Райдера округлись глаза. Казалось, я его шокировала. Я и сама была в шоке. У меня накопилось так много вопросов, но это первое, о чём я неосознанно у него спросила. Тогда я поняла, как сильно это меня беспокоило. Какую невыносимую боль причиняла мне эта мысль.

— Нет, — ответил, наконец, Райдер.

— Ты лжешь, — упрекнула его я. — Мне уже всё рассказали. Всё, что ты сделал. Всё, что сделал твой брат… как ты боролся за то, чтобы завоевать любовь Мэй.

Уже и без того бледные щеки Райдера стали пепельными. Загремев удерживающими его цепями, он принял сидячее положение и посмотрел мне в лицо. Он уставился прямо мне в глаза.

У него поникли плечи.

— Я думал, что люблю ее. Когда мой дядя избрал меня, чтобы внедрить к этим людям, я чувствовал себя здесь не в своей тарелке. Но я верил в наше дело. Белла… Я не подвергал сомнению нашу веру, я искренне верил во всё, чему меня учили, — он покачал головой и провел рукой по лицу. — Когда тут появилась умирающая и истекающая кровью Мэй, я быстро понял, кто она.

Райдер указал на надпись у меня на запястье.

Мои пальцы пробежали по татуировке, которую сделали мне, когда я была ещё ребенком.

— Я понял, что должен завоевать ее доверие, чтобы вернуть моему дяде. Ну, и она была единственной женщиной, с которой я вообще когда-либо разговаривал. Думаю… я хотел ее, потому что она была из Ордена. Я считал, что она просто во власти дьявола.

С его губ слетел самоуничижительный смешок.

— Охренеть, да? Я действительно решил, что обязан спасти ее душу. Я искренне верил, что влюблен в нее, что она предназначена для меня, и что я могу ее спасти. Когда я вознёсся до Пророка, это стало моей основной целью: вернуть ее. Чтобы она была рядом со мной. Я думал, что мне суждено это сделать. Что этого ждёт от меня Бог.

— Что же изменилось? — я неожиданно поймала себя на том, что задаю ему этот вопрос.

Пока я слушала его рассказ о том, как ему нужна была Мэй, у меня в груди зародилось мучительное чувство. Оно было просто невыносимым, но я ничего не могла с ним поделать.

Грудь Райдера то поднималась, то опадала, пока он пытался произнести то, что хотел сказать дальше. Когда он это сделал, то отвратительное чувство у меня в груди исчезло.

— Ты.

Я застыла, затаив дыхание.