Подлинные анекдоты из жизни Петра Великого слышанные от знатных особ в Москве и Санкт-Петербурге

Между прочими препятствиями к введению в России наук и просвещения Петр Великий усмотрел в государстве своем и недостаток таких книг, которые у других народов служили к приращению знаний. Сей великий Император, неутомимо пекшийся о соделании подданных своих более знающими, искусными и просвещенными приказал сделать реестр лучшим книгам в нужнейших науках, выбрал полезнейшие из них по своим намерениям и приказал переводить их на Русской язык и печатать. Вследствие сего вскоре изданы были Гибнерова и Варениева География в лист, некоторые классические авторы, как-то: Курций, в 4 долю листа; сочинения разных немецких и голландских писателей о строении каналов и шлюзов; Бухнерово искусство делать фейерверки, Вобановы, Коегорновы, Блонделевы, Патновы и Боргсдорфовы книги, касающиеся до воинской архитектуры, напечатанные на хорошей голландской бумаге и новыми чистыми литерами, которые Государь заказывал выливать в Голландии. Между прочими книгами, мудрый монарх выбрал для перевода и Пуффендорфово введение в историю Европейских государств. Он отдал сию книгу монаху, который известен уже был по хорошим переводам других книг, и просил его перевести оную как возможно скорее.

Монах исполнял повеление Государево со всевозможным прилежанием и в несколько месяцев окончил свой перевод. Надеясь получить от Императора благодарность и награждение, явился он к его величеству со своим переводом и с латинским оригиналом.

Государь увидев его между прочими в передней, начал говоришь с ним весьма милостиво и спросил у него, скоро ли он окончит свой перевод? «Он уже готов, всемилостивейший государь», – отвечал монах. Петр Великий взял у него перевод с ласковым видом, пересматривал оный и остановился над одной главою, которая была в конце книги.

Между тем предстоящие приметили перемену в его лице и гнев. В самом деле Государь, вдруг оборотившись к монаху, с негодованием сказал ему: «Дурак! Что я приказал тебе сделать с этой книгою?» «Перевести ее», – отвечал монах. «Разве так переводят?» – вскричал государь, указывая на параграф о России, в котором переводчик совсем выпустил суровое и колкое место о свойстве российской нации, равно как и в других местах переменил неприятные для Российского народа выражения.[116] «Тотчас поди, – сказал Государь с гневом, отдав ему неверный его перевод, – и сделай, что я тебе приказал, и переведи книгу точно так, как автор ее написал».

И так сия книга переведена была с точностью, а потом напечатана в 4 долю листа и поднесена государю иеромонахом и префектом Гавриилом в 1723 году при возвращении его из Персидского похода.

При семь случае Государь объяснялся, что он, желал видеть сей параграф напечатанным на Русском языке не в поругание своим подданным, но для исправления их и для показания им, как прежде иностранцы о них думали, и дабы они мало-помалу узнавали, каковы они прежде были, и каковы после стали его старанием.[117]

102. Глубокая печаль Петра Великого о кончине сына своего царевича Петра Петровича

Столь неописуема была радость Петра Великого о рождении первого его сына Петра Петровича, которой произошел от второй его супруги Екатерины Алексеевны в 1714 году, столь безутешна была его печаль при кончине его, последовавшей на втором году его возраста.

Нежный родитель сего желанного царевича, лишившись его, в такую вдался печаль, что не только проливал токи слез, но и впал в род унылости, которая, может быть, причинила бы худыя следствия, ежели ьб их не предупредило нежное попечение его супруги и благоразумие, соединенное с отважностью одного патриотического сенатора, князя Долгорукова.