«Подлинные имена» и выход за пределы киберпространства

Поэтому давайте согласимся раз и навсегда: все мы уже испытали на себе, каково это – быть компьютерным симулятором!

«Нонсенс, – первая реакция большинства. – Уж я-то точно не чувствую себя машиной».

Откуда такая уверенность? Как можно утверждать, что чувствуешь то, чего никогда не испытывал? Смотрите: вы либо машина, либо нет. И если вы не машина, то как вы можете утверждать, что знаете, как ощущает себя машина?

«Ну допустим. Только будь я машиной, я-то уж наверняка бы об этом знал!»

А вот и нет. Это всего лишь наивное и великое заблуждение, равносильное утверждению: «Я мыслю, значит, понимаю, как работает мышление». Как мы убедились, между нашим сознанием и тем, откуда оно берется, столько слоев, что утверждать это настолько же нелепо, как заявлять: «Я вожу машину, значит, понимаю, как работает двигатель»!

«Будь мозг компьютером, каким же должен быть тогда его масштаб! В мозге человека содержатся миллиарды нервных клеток, и каждая из них сама по себе невыразимо сложна. Кроме того, каждая клетка сложнейшим образом переплетена с миллионами других. Можно, конечно, называть это «машиной», но построить такую машину не под силу никому!»

Мне хорошо понятна причина подобных возражений. Сравнение с машиной как будто упрощает, выставляет нас примитивными. Согласен, звучит и правда оскорбительно – но лишь потому, что слово «машина» у нас ассоциируется со своим устаревшим значением. На протяжении тысяч лет мы использовали это слово в отношении рычагов, шкивов, паровозов, пишущих машинок и других примитивных устройств. Аналогично, в наше время при слове «компьютер» мы думаем о сложении и вычитании чисел и об их хранении в некоей ограниченной «памяти». Эти понятия просто не годятся для описания машин, способных мыслить, как мы. В этом смысле термины устарели. Подобно тому, как слово «дом» может означать не больше или гораздо больше, чем дерево и камень, так же и наше сознание можно описать, как «не больше или гораздо больше, чем просто машина».

А что касается масштабов, то эти возражения тоже практически полностью отстали от жизни. Пожалуй, это было справедливо в пятидесятых годах, когда компьютеры не обрабатывали и миллиона бит. Или в шестидесятые, когда миллион бит стоил миллион долларов. Но сегодня тот же объем памяти стоит не более сотни долларов (причем за это время наши правители и доллар понизили), и уже существуют компьютеры, обрабатывающие миллиарды бит информации.

Единственное, чего нам пока недостает, – это знаний о том, как сделать машины разумными. Из всего вышесказанного вы уже наверняка догадались, что исследования в области искусственного интеллекта следует направить на то, как правильно связать структуру с функциональностью посредством символов, подобно фантазии Винджа. Станет ли такое когда-нибудь возможным?

Никогда не говори «никогда».