Подмастерье палача (СИ)

По дороге мы не раз слышали звуки труб и громкие голоса городских глашатаев, извещавших жителей и гостей города о казни убийцы — слуги дьявола. Слушая, народ с особой радостью и возбуждением обсуждал это событие, так как слух о дьяволе с горящими красными глазами, гуляющим по улицам Тура, в местном рейтинге стоял под?1.

Когда колокола пробили полдень, толпа в несколько сотен людей, обступившая плотным кольцом эшафот и полная радостного ожидания, возбужденно зашумела. Среди толпы четко выделялись, сидевшие на лошадях, дворяне, окруженные свитой и слугами. На балконах и окнах домов, выходящих площадь, стояли и сидели члены городского совета, именитые дворяне, богатые купцы, вместе с семьями и родственниками. Деревянный помост был окружен шестью стражниками в начищенных нагрудниках и с алебардами в руках. Рядом с лестницей на помост стоял седоусый лейтенант городской стражи в кирасе с важным видом. Ведь это под его непосредственным руководством был схвачен злодей на месте преступления. Как тут не гордиться! Народ, то негромко шумел, то взрывался нетерпеливыми криками. Сквозь толпу нас провел судебный пристав с жезлом, крича: — Расступитесь! Дорогу палачу города Тура! Расступитесь! Дорогу палачу города Тура!

Увидев нас, народ заорал, заулюлюкал, засвистел. Войдя на помост вслед за Пьером, я снял дублет и закатал рукава нижней рубахи. Во всей этой ситуации был только один плюс: может, наконец, меня хоть здесь кто-то узнает.

Первой в очереди на виселицу была женщина, бывшая воровка и шлюха по прозвищу "Большая дырка", которая устроилась служанкой к пожилой семейной паре, а спустя три месяца зарезала и ограбила своих хозяев. Вторым шел грабитель и вор, промышлявший на городских улицах. Его схватили рядом с жертвой, с окровавленным ножом в руках. Третьим был муж, который непонятно отчего зарезал беременную жену. Пытку к нему не применяли, так как тот искренне покаялся в суде, полностью признав свою вину. А главной звездой в этом шоу стал ночной убийца, слуга дьявола. Вместе с подъехавшей телегой с преступниками по лестнице взошли на помост глашатай, городской чиновник, наблюдавший за казнью и священник. Сержанты втащили, одного за другим, преступников на помост, за исключением Сореля, которого принесли на носилках и оставили лежать на помосте. Я поставил приговоренных к казни на колени, а сам стал позади них. Вперед вышел глашатай, который торжественно зачитал их список преступлений, а затем сошел с помоста. Священник, подойдя к ним, помолился вместе с преступниками, дал поцеловать каждому крест и отошел в сторону. Шлюху нам пришлось тащить на виселицу чуть ли не на руках, так как женщина находилась в полуобморочном состоянии. Даже когда Пьер набросил ей на шею петлю, она никак не отреагировала, как и на призыв священника: — Покайся, дочь моя!

Когда ее тело дернулось пару раз и закачалось в петле, народ закричал и засвистел, отпуская грубые шутки. Сейчас я уже работал без подсказок, дав людям полностью насладиться моментом, поднял с колен следующего преступника. Грабитель и вор, с петлей на шее, наоборот, слишком долго каялся, людям это быстро надоело, и толпа взорвалась недовольными криками. Священник быстро сунул ему крест для поцелуя и отошел в сторону. Палач ударил ногой по лесенке, выбивая ее из-под ног казненного, веревка натянулась как струна…. С убийцей жены у нас тоже не было проблем. Находясь в какой-то прострации, он смотрел на меня наивными глазами ребенка и делал то, что от него требовали. На суде он сразу заявил, что убил свою жену, но не знает, почему это сделал. Судьи решил не ломать себе над этим голову и отправили убийцу на виселицу, хотя, как по мне, ему дорога в сумасшедший дом. Его безропотность разозлила толпу, которая хотела от жертвы решительных слов или действий, на которые можно было остро реагировать, поэтому люди стали обзывать и ругать его, чтобы хоть как-то вызвать ответную реакцию. Только тот никак не реагировал на бурное возмущение и чуть ли не сам сунул голову в петлю. Пьер закончил ритуал ударом ноги, вышибая лесенку, и третье тело закачалось в петле под неистовые крики, возбужденной чужими смертями, толпы.

Повешение, даже сами преступники, считали позорной казнью. Так как смерть не наступает моментально, человек испытывает физические страдания и несколько секунд остается в сознании, прекрасно осознавая приближение конца, а в это время все его мучения и проявления агонии наблюдают сотни зевак. К тому же в подавляющем большинстве случаев в момент удушения расслабляются все мышцы тела, что приводит к полному опорожнению кишечника и мочевого пузыря. Понятное дело, что никому не хотелось, чтобы после казни его обгаженное тело, в течение нескольких дней, болталось в петле на виду у людей, среди которых могли быть его родственники, друзья и знакомые.