Поднять Титаник!

Внезапно он увидел, как огромный корпус «Титаника» прорвался через непроницаемую завесу темноты, грохота и дождя и вынырнул из этого всемирного потопа в каких-нибудь ста футах от правого борта «Уоллеса».

В этой ситуации ничего иного не оставалось делать, как, застыв, с ужасом наблюдать за неотвратимым, медленным сокращением расстояния между бортами двух кораблей.

— Не-ет! — заорал Бутера, стараясь перекричать грохот шторма. — Грязное корыто, куда прешь!!! Тут мой корабль. Отворачивай, отворачива-а-а-ай!!!

Но было слишком поздно. «Титаник» начал грозно разворачиваться, и при одном только взгляде на эту многометровую гору металла было понятно, что столкновения с кормой «Уоллесу» теперь не избежать.

И все-таки невозможное произошло. В тот самый момент, когда подошедший буквально вплотную «Титаник» был уже готов своим массивным носом ударить в корму буксировщика, налетевшая встречная волна вздыбила лайнер — и этих нескольких секунд оказалось достаточно, чтобы более юркий «Уоллес» сумел-таки увернуться и избежать неминуемого столкновения. Когда же волна прошла и «Титаник» тяжело опустился, то опустился уже по другую сторону «Уоллеса», так что между кораблями оказался зазор в три фута, который начал увеличиваться. Вызванная опустившимся лайнером волна играючи смыла с буксировщика обе спасательные шлюпки и большой вентилятор.

Та же самая волна оторвала руки Бутеры от поручня, подняла сделавшееся беспомощным тело и шарахнула его о стену кабины управления. Волна соскочила с палубы и ушла восвояси, оставив капитана лежать на металлической решетке: Бутера был оглушен, он задыхался и отплевывался. Первым его ощущением было приятное чувство, которое было порождено мелкой вибрацией палубы: раз есть вибрация, значит, работает движок, а уж коли двигатель работает, корабль идет, и это уже кое-что. Бутера не без труда встал на ноги, покрепче ухватился за поручень мостика, и его вырвало.

Сплюнув, капитан направился в рулевую рубку. Он все еще не мог поверить в то, что «Уоллес» избежал верной гибели. Недоумевающе следил он за тем, как от левого борта буксировщика все дальше и дальше уходила черная громада «Титаника» — пока вновь не растворилась в сумраке и дожде.

Глава 60

— Это надо же, в эпицентре урагана, посреди океана — выловить женщину! — говорил Сэндекер. — Как это тебе удается?

— Молитвой Питта. Заклинание такое, — ответил Дирк Питт, не прекращая бинтовать слой за слоем голову Даны Сигрем. — Так у меня всю жизнь. Женщины особенно льнут ко мне, когда дел выше крыши и ни о какой взаимности с моей стороны даже и речи быть не может.

Дана слабо застонала.

— Ну вот, скоро она очнется, — сказал Ганн. Он стоял на коленях возле кровати, которую со всех сторон подперли гимнастическим оборудованием, чтобы при качке она сохраняла устойчивость.

Питт укрыл Дану теплым одеялом.

— Бедняжке здорово досталось. Не будь у нее столько волос на голове, не миновать бы сотрясения мозга.

— Как это она оказалась на машине Стерджиса? — поинтересовался Вудсон. — Я был уверен, что она преспокойно кокетничает себе с газетчиками на «Альгамбре».

— Так она и была на «Альгамбре», — сказал Сэндекер. — Ко мне обратились несколько телевизионщиков с просьбой разрешить им заснять с борта «Каприкорна» момент входа «Титаника» в нью-йоркскую гавань. Я такое разрешение дал, оговорив, что их в обязательном порядке должна сопровождать Дана Сигрем.

— Все так и было, — откликнулся Стерджис. — Я перебросил всю эту команду с «Альгамбры» на «Капри-корн». Когда приземлился на «Каприкорне», то собственными глазами видел миссис Сигрем, вылезавшую из вертолета. А вот как она умудрилась снова оказаться в моем вертолете, этого я решительно не понимаю. Я ведь должен был бы заметить, а ничего не заметил…

— Странно, — откликнулся как эхо Вудсон. — А разве ты не проверяешь грузовой отсек перед каждым полетом?

— Слушай, все-таки тут тебе не коммерческая авиалиния, — возмущенно парировал Стерджис. Вид при этом у пилота был столь воинственный, как будто он собирался дать Вудсону в рожу. Стерджис встретился на мгновение глазами с Питтом, весь пыл вертолетчика мигом куда-то исчез и медленно, раздельно, твердым голосом Стерджис сказал: — Я не вылезал из-за штурвала больше двадцати часов кряду. Устал, как собака. Конечно же, мне и в голову не пришло, что перед очередным полетом нужно идти и проверять грузовой отсек, тем более, что я туда ничего не клал. Да и вообще, кто мог бы подумать, что Дана Сигрем ни с того, ни с сего может зайцем пробраться на борт?!

Ганн недоуменно повел головой:

— И какого черта… Не понимаю, зачем ей все это понадобилось?

— Я тоже не знаю, — сказал Стерджис. — Мне-то откуда знать?! А что касается других загадок? Кто бы рассказал мне, для чего этой дамочке понадобилось Швырнуть молоток в круг подъемного винта, спрятаться под брезентовый чехол, чуть не до смерти шарахнуться обо что-то головой?.. Я не уверяю, что все эти действия были совершены в такой именно последовательности. Я лишь перечисляю то, что вызывает у меня вопросы…