Подобно войне за веру

– Для меня порой тоже, – отец кивнул. – Я работал над отходо-нутриентной интеграцией…

– Для Сафрии? – Глаза Тристина скользнули в сторону окна, привлеченные промелькнувшим, точно зеленая вспышка, солнечником.

– Копуши-межпланетники, нет! Для места, называемого Веринтка. Это где-то на твоей Маре.

– А, южный континент. Но пройдет еще добрая сотня лет, прежде чем тамошняя атмосфера станет пригодной для дыхания.

Элсин улыбнулся.

– Ну, как сказать. Мы пытаемся кое-что смастерить. У Ньюсина есть новая разработка, они считают, что их устройство сможет использовать гидрокарбонаты и углекислоту для получения кислорода.

Тристин кивнул.

– Это устройство выдает жуткую и липкую зеленую грязь, плюс много воды и кислорода. Я бы мог этим заняться. Но требуется куда больше работы, – рассказывал отец.

Тристин услышал негромкие шаги и встал.

– Похоже, мама вернулась. Кто-то только что вошел.

– Даже безо всей этой биотехномишуры у тебя слух, как у ястреба. Ничто не ускользнет от твоих ушей.

– Как у ястреба?

– Хищная птица древней Земли. Считается, что она слышала мелких грызунов за много кайев.

Женщина, которая совсем тихо вплыла в кабинет, была коренастой, но не тяжелой, с короткими волосами, светлыми, наполовину седыми. Ее зеленые глаза улыбнулись, когда она увидела Тристина.

– Хорошо выглядишь.

Тристин поспешно кинулся к ней, но правую ногу приходилось подволакивать.

– Как хорошо дома, – признался он, крепко обнимая мать.

Немного погодя она отступила.

– Осторожней, я хрупкая женщина.

– Ха! – фыркнул Элсин. – Не особенно.

– По сравнению с твоим сыном, да.

– С моим сыном? Он как мой, так и твой, я слышал это неоднократно.

– Бедняга, он изголодался. Сам-то ты видишь? – Нинка подмигнула сыну. Затем на ее лицо набежала тень. – Что с твоей ногой?

– Осколками задело. Врачи говорят, все прекрасно, просто пока не вернулась гибкость. Надо непрерывно упражняться.

– Ты не упомянул об этом в послании.

– Не хотелось вас беспокоить.

– Значит, мне придется беспокоиться теперь. – Нинка вздернула подбородок. – Весь в отца. – Она обратилась к мужу: – Его надо подкормить. Вконец исхудал.

– Обед ждет вас, достопочтенный профессор.

– Ты все еще работал над этим сточным проектом? – спросила Нинка, подойдя к супругу и поцеловав его в щеку.

– Конечно.

Она подняла голову.

– Ты можешь себе такое позволить?

– Не ради денег, но ради Тристина и Сальи.

– Неисправимый идеалист.

– Так как насчет обеда? – спросил сын.

– Я накрою. А вы умойтесь, – отозвался отец.

Когда Тристин, все еще с чашкой в руке, вошел в столовую, выходившую на средний садик, Элсин уже закончил сервировку. Горшок исходил паром на керамической подставке посреди круглого стола. Зелень и нарезанные ломтиками плоды, усыпанные сверху зрелыми дроблеными земляными орехами, наполняли большую деревянную миску перед тарелкой Тристина. У пустовавшего четвертого места за столом, где любила сидеть Салья, высилась корзина, полная душистого темного хлеба.

Нинка отворила скользящую стеклянную дверь в деревянной раме. Пришлось слегка приподнять ее, чтобы преодолеть неровный участок.

– Как я вижу, здесь нужен небольшой ремонт. Я займусь.

– Неисправимый инженер, – Элсин уселся и обратился к Тристину. – Накладывай себе. Все просто. Хлеб, салат и жаркое.

– Пахнет восхитительно, – Тристин подождал, пока усядется мать, прежде чем устроиться на своем стуле.

– Как всегда, не так ли? – заметила она. – Меня балуют год за годом.

Тристин подвинул горшок, чтобы мама наложила еду, затем выгрузил несколько полных черпаков курдейки с рисом на широкое бурое керамическое блюдо, после чего добавил столь же внушительную порцию зелени. Элсин налил чаю Нинке, затем стал накладывать жаркое.

– Итак, сперва о главном. Чтобы мне как следует побеспокоиться. Теперь уже можно. Как тебя ранило? – спросила мать. – Начни сначала.

– Она всегда так говорит, – Элсин рассмеялся. Тристин допил чай из своей чашки.

– Ревяки переправляли оборудование на Мару и хранили его в глубине пустошей почти три года, а чтобы отвлечь нас, то и дело производили налеты на станции Периметра…

Пока он описывал обстановку и последний налет, Элсин вновь и вновь наполнял его чашку.

– В конце концов, и выбор был невелик. Альтернатива – смерть. Снять доспехи я не мог, иначе бы задохнулся. А когда лежал в медцентре, мне передали предложение учиться на пилота, и я решил его принять. Пришлось продлить контракты Службы.

– Я не удивлена. – Мать кивнула. – Как бы ты ни любил дом, его тебе недостаточно. Пока.

Элсин прочистил горло.

– Тем более… мы об этом говорили, – и Нинка поглядела на мужа.

– О чем говорили? – И тут Тристин догадался. – Ты имеешь в виду, что Салья однажды вернется домой! А она действительно так любит дом, чтобы быть здесь счастливой?

Отец кивнул.

– Ты в любом случае еще многие годы будешь находиться далеко отсюда, испытывая судьбу. Ты не хотел прятаться даже тогда, когда тебя ранили, не правда ли?

– Нет, – признал Тристин с коротким смешком. – Полагаю, что нет.

– Тебе всегда нравилось быть хозяином положения.