Подобно войне за веру

– Продвигаются, – Салья помедлила и пригубила из кружки. – Воздушные споры превзошли все ожидания, они начинают достигать верхних слоев тропосферы, разве что в действительности ее нельзя так назвать. И мы добиваемся некоторого охлаждения с помощью водяных комет, хотя прямо сейчас все, что остается после их переправки, просто испаряется. И все-таки количество пара иногда превышает абсорбирующую способность поверхности. А высокотемпературные жучки, которых мы распространяем по скалам, начинают выдавать свободный кислород и снижать уровень угарного газа…

– Когда там можно будет жить?

– Эта программа долгосрочная. Буквально долгосрочная. Скажем, через восемьсот лет, если повезет.

Мать покачала головой.

– Не так худо, – заметила дочь. – Прежде всего, Хелконья высоко стерильная планета. То есть, все, что мы делаем, не создает непредвиденных экологических узлов. Вдобавок, есть этические соображения…

Тристин кивнул.

– Ты имеешь в виду старые споры о том, что если бы мы не формировали новую среду, в прежней со временем развилась бы своя разумная жизнь?

– Именно, – сестра потянулась за новым лимонным пирожком, затем вернула руку на колени и другой подняла свою кружку.

– Вот. – Почти совсем седой мужчина поставил оба чайника обратно на подставки. – Я немного отложил обед. Ты имеешь в виду, что мне не предложат развивать там интегрированные биосистемы?

– При твоей жизни до этого не дойдет, отец. Если только ты не бессмертный, который это от нас скрывал.

Элсин пробежал рукой по редким волосам.

– Эта растительность похожа на гриву бессмертного?

Его сын и дочь дружно прыснули.

– Куда ты отправляешься? – Мать поглядела на Тристина.

– Не знаю. – Он на миг взболтнул руками в воздухе. – Меня назначили на легкий крейсер. «Уиллис». И я должен явиться на орбитальную станцию Перльи по истечении отпуска. Не позднее тридцатого этого месяца.

– Тебе дали три недели, – заметил отец.

– Еще мне предстоит медосмотр в главном медцентре пятнадцатого, но это всего на полдня.

– А разве тебя не осматривали при выпуске? – нахмурилась Салья.

– Я вызвался добровольцем по программе наблюдения за молодыми офицерами, – Тристин улыбнулся. – Там платят кое-какой бонус.

– Наш Тристин любит легкие денежки, – и сестра покачала головой.

– Не так уж это и худо. Просто дополнительный осмотр каждые два года или вроде того, а затем собеседование. Вдобавок, папа говорил, что деньги мне пригодятся, если я собираюсь стать офицером-пилотом.

– Психологи! – фыркнула Салья. – Я им сказала: «Нет, спасибочко». Мне совсем ни к чему их заметки в моем послужном списке, даже за их денежки. Будь осторожен, когда им что-то говоришь.

Тристин вспомнил о своих мучениях с этическими составляющими воровства.

– Я пытался быть осторожным. – И взял еще одно пирожное.

– Они большие хитрюги, – Салья воззрилась, затем наконец взяла еще один квадратик с лимоном. – На сегодня – мой последний.

– Да кто считает? – Тристин улыбнулся сестре. – Чувство вины? Или боишься, что кто-то увидит, как у тебя подрос животик? – И с удовольствием наблюдал, как она краснеет. Она всегда легко краснела.

– Ей нечего бояться, – заметила мать.

– А как насчет майора? – спросил сын. – Мама и папа упоминали…

– А, ты о Шинджи? Он просто друг. Но не прочь стать чем-то большим.

– Шинджи? – переспросила Нинка. – Как в легенде о Шинджи Такаяма?

– Как ты узнала, что он Такаяма?

– Угадала.

Тристин ощутил печаль, которую его мать скрыла быстрой улыбкой, хотя он понятия не имел, почему чье-то имя вызывает такое чувство.

– А что о нем?

– Он высокий, но не как ты. Темные волосы, конечно. Наследие парасинто. Но глаза голубые.

– Они должны быть ярко-синими, – предположила Нинка. Салья опять вспыхнула.

– И он просто друг, – с ухмылкой произнес ее брат.

– Тристин… – сестра прочистила горло и опустила взгляд на столешницу, затем подняла, откинув с лица короткие белокурые волосы. – Он глава секции атмосферного транспорта, они собирают образцы верхней атмосферы, запускают беспилотные аппараты, а порой поставляют пилотов для челноков. Впрочем, у них нет пилотов глубокого космоса.

– Откуда он?

– С Перльи, но из Канеохе. И посещал Академию Службы. – Салья повернулась к Тристину. – А как твои сердечные дела?

– Никак. С тех пор, как я покинул Мару.

– Не могу поверить, что ты никого не нашел. И что тебя не нашли.

– Единственный, кто меня нашел, это майор, который дает мне советы и доставляет немало огорчений, да порой улыбается.

– Она для тебя загадка, не так ли?

Тристин нахмурился.

– Вроде того. Но порой она меня просто пугает. Все предугадывает. И даже предусматривает.

– И как свойственно мужчинам, – рассмеялась Салья, – тебя беспокоит, что ты утрачиваешь власть над положением.

– Сомневаюсь, что она у меня вообще была, – признался брат.

– Для мужчин это еще хуже, – сестра покачала головой. – Она, вероятно, даже заставляет тебя глубоко задумываться над вопросами, которых ты всегда избегал. Например, почему ты вообще занимаешься Службой.

– Это несправедливо, – воспротивился брат.

– Возможно, младший братец, – Салья ухмыльнулась. – Несправедливо. Но верно.