Подобный богу (= Убить зло)

В тот день вы с Эрмой поехали в машине покататься к озеру, и в ваше отсутствие пришла телеграмма: "Отец серьезно заболел, немедленно возвращайтесь. Уотли".

Торопливо запихивая вещи в чемодан под сочувствующими взглядами Эрмы и Дика, ты вдруг с ужасом вспомнил, что Джейн еще в Европе. Наконец после полуночи ты добрался до дома, но отец уже умер; фактически он скончался в момент отправления телеграммы.

Встреча с матерью оказалась более тяжелым испытанием, нежели утрата отца: она вдруг с негодованием выплеснула на тебя тысячу неожиданных упреков. Мать жестоко и несправедливо обвиняла тебя. Всем своим видом она словно говорила: "Ты не тот человек, чтобы управлять семейным кораблем". Ларри, который даже тогда был гораздо решительнее и увереннее тебя, предложил союз, но ты снова проявил малодушие. И в результате власти мужчин в этом доме пришел конец.

Появление Джейн напоминало возвращение Наполеона с Эльбы. Мать успокоенно удалилась в свои туманные мечты и с того дня заметно поблекла. Маргарет и Роза заключили временное перемирие, а Ларри ушел в себя. С невероятной чуткостью Джейн определила трудности твоего положения, и с того момента твое восхищение ею значительно возросло.

Тебе не обязательно прямо сейчас решать, стоит ли связывать себя аптечным бизнесом. Прежде всего ты обязан закончить колледж. Пару лет я смогу сама управлять аптекой. Она стала приносить больше дохода. Пожалуйста, Билл, просто заканчивай учебу. Для некоторых людей это не имеет такого значения, как для тебя.

В письме на бумаге с гербом Карров, которое ты отправил Джейн из Кливленда, ты очень много рассказывал об Эрме. Джейн с интересом расспрашивала тебя о ней, а ты ни словом не обмолвился о вашей помолвке.

Ты был уверен, что твое место за стойкой аптеки, и настоящая правда заключалась в том - вот еще один из твоих излюбленных зигзагов, - что ты смирился с тем, что тебя лишили замечательного занятия! Джейн просто и легко занялась всеми делами, как будто ей предстояла обычная прогулка, а ты упаковал вещи и отправился доучиваться.

Тебе не дано было тогда понять, что той мощной силой, которая непреодолимо тянула тебя вернуться, было желание услышать, как стучит в дверь маленькая Миллисент! Это понимание ничего не изменило ни в прошедших и потерянных годах, ни в твоих теперешних терзаниях; и хотя в это совершенно невозможно поверить, но ты и сейчас веришь, что именно она неотвратимо притягивала тебя.

В то время ты мечтал лишь об одном. Приняв великодушное предложение Джейн и покорившись необходимости отложить выполнение своих семейных обязанностей, ты намеревался стать писателем. Твои стихи уже были опубликованы в местном еженедельном журнале, и на втором курсе колледжа ты участвововал в выпуске студенческой газеты. Известные писатели женятся на самых богатых и красивых женщинах. И даже отказываются от женитьбы, потому что их дело важнее! Даже если со временем вы с Эрмой поженитесь (хотя для нее эпизод в Кливленде мог быть обычным летним увлечением), успех к тебе как к писателю мог прийти не так скоро. Тебе исполнился двадцать один год, ей шел двадцать третий. В год можно легко писать по книге. К тому времени как ты напишешь восемь книг (из них может оказаться удачными лишь половина), ей будет тридцать один, а тебе двадцать девять. И все будет в порядке, если к тому времени ты не обнаружишь, что ваш брак был ошибкой.

В ту зиму, написав два-три рассказа, ты как-то прочел один из них Миллисент, с которой был уже связан странной, болезненной связью. И все же ты трогательно предпочитал называть ее Миллисент, хотя ей это не нравилось; Милли она тоже отвергала, тогда ты назвал ее Мил, вот на это имя она всегда с готовностью отзывалась. Когда ты читал ей свой рассказ, она сидела с видом матери, снисходительно наблюдающей, как ее малыш забавляется глупой игрой, и потом сказала:

- Мне он понравился, но я бы, пожалуй...

Она никогда не была многословной.

Перенесемся через два года к очередному важному и судьбоносному случаю твоей нерешительности. Ты сидишь с Диком Карром в кафе на Шериф-стрит в Кливленде после игры в футбол и продолжаешь спор, который длится вот уже почти месяц.

- Не понимаю, Билл, как ты этого не видишь. И дураку ясно, что это нужно сделать.

- Это значит, что мне придется отказаться от сочинительства, - в сотый раз возражал ты.

Два рассказа уже были опубликованы в одном чикагском журнале. Целыми днями ты любовался заголовком одного из них, когда он появился в печати, положил журнал раскрытым на этой странице, чтобы видеть ее во время одевания, и до сих пор перед тобой встает этот заголовок, набранный крупным шрифтом:

"ТАНЕЦ НА ЛЕНИВОЙ У"

Уильям Бартон Сидни