Подозреваемые

Когда заботливый мент привёл её в себя, то посоветовал выметаться из квартиры в общагу. Потому что законная вдова скоро предъявит права на жилплощадь, на которой неизвестно на каком основании проживает некая, не пришей к этому самому месту рукав, Евгения Румянцева. Разумеется, он оказался прав. Старый седоватый мент с майорской звездой на погонах как умел, так и понимал справедливость, хотя Цицерон ему был до одного места. Безо всяких красиво излагающих цицеронов-теоретиков мент-практик помог несчастной Женьке Румянцевой восстановить прописку в общаге. Откуда её давным-давно, разумеется, выписали. По факту непроживания. В сущности, вверенному под его начало районному отделению милиции не было ровно никакого дела до того, что в Москве появился ещё один бомж – студентка Евгения Румянцева. Даже для педагогического университета, где обучалась бомж Евгения Румянцева, этот факт был, по идее, куда более животрепещущ. Ан нет! Ну, подумаешь, учится в университете, недавно бывшем институтом, бомж! Не до этого! Потому что переименование в академию куда более важное для университета дело, чем какая-то там отдельно взятая беременная студентка-бомж. Мент ещё и ругнулся, и припугнул деканаты-ректораты чем следует. Самым милым из этого было нарушение паспортного режима. В общем, не известно точно, что такое сказал-сделал седоватый старый мент, но Евгении Румянцевой выделили в общаге отдельную комнату. Крохотную, неуютную, но отдельную. Десять лет спустя Евгения Румянцева пыталась отыскать того старого мента и поблагодарить за то, что он для неё сделал. По горячим следам не до этого было. Да она и не поняла, почему он это делает. Думала, что так положено – носиться из-за какой-то девчонки, свалившейся у тебя в кабинете со стула на пол. Считала, что любой начальник районного отделения милиции стал бы звонить в высшее учебное заведение, расположенное совсем в другом районе, ездить в ректорат, ходить в деканат… Полагала, что это – часть его работы. Когда уже поумнела и вспоминала события прошедшего десятилетия – поняла, что… Что старый седоватый мент просто делал работу любого хорошего человека – как умел, творил добро. Точнее – защищал добро от зла. Пыталась разыскать – и разыскала. Только, увы, поблагодарить удалось лишь бутылкой коньяка, оставленной ею на могильной плите старого седоватого мента, и сказанным в никуда сквозь слёзы: «Спасибо…»

В общем, жизнь Женьки Румянцевой снова свелась к еде и теплу. Но теперь уже на двоих – ей надо было заботиться о дочери Анечке. Назвала она её в честь своей матери. Фамилию записала свою. В отчестве – не соврала. Анна Александровна Румянцева родилась здоровой и крепкой. Как ставшая матерью Женя окончила последний курс университета – она не помнила. Видимо, воспоминания об этом периоде были настолько малоприятными, что со временем стёрлись из памяти. Сразу после окончания университета она пришла в тот самый ресторан, где работала и посудомойкой, и официанткой. Пришла уже на должность менеджера. Со временем стала управляющей. Да-да, того самого ресторана «Пожарские котлеты». Ныне – одного из самых лучших мясных ресторанов Москвы.

Много в середине девяностых двадцатого было в столице нашей родины ресторанов, но мало какие из них дожили до начала второго десятилетия века двадцать первого, не сменив названия, хозяина и месторасположения. «Пожарские котлеты» – дожили. Мало того – превратились в сеть. И не в сеть фастфуда или «доступной еды», а в элитарную, блатную сеть по всему миру. Лондон, Нью-Йорк, Сан-Франциско, Тель-Авив, Пекин, Сидней. И, разумеется, Москва. Много раз «Пожарские котлеты» возглавляли рейтинги самых лучших ресторанов мира. Получить столик в «Пожарских котлетах» можно было, либо записавшись за много-много месяцев, либо по очень личному знакомству с владельцем сети – ныне проживающим в США. Московские «Пожарские котлеты» в 2005 году возглавила Евгения Васильевна Румянцева. У хозяина и мысли не возникло о другой кандидатуре – он знал Румянцеву больше десяти лет, и ни разу она его не подвела. Достаточно жёсткая баба, хотя когда-то была нежной девочкой. С кем надо – приятная. Считать умеет. Трудолюбивая. Красивая. Вот странно, красивая – а мужика нет. Удивительно! Или не очень?

Вообще-то, у ресторатора была целая теория про красивых умных баб и тех самых мужиков, с коими красивым и умным бабам не везло.

Сидели они как-то раз со старинным приятелем на одном из пирсов Сан-Франциско, жизнь свою вспоминали-просматривали под добрую дозу хорошего спиртного из бумажного пакета да под отличную закуску из пенопластового контейнера. Подруг своих пересчитывали. В общем, тёплая мужская беседа, куда более жестокая, чем бабьи посиделки:

– А ту помнишь? Ну, в семьдесят девятом, в Коктебеле?..

– Помню!