Подозреваемые

Севка, у Леськи в субботу день рождения! Я ей тут, короче, типа стишок начал писать. Вот, смотри, уже четыре строчки наваял – целый час потел. Мне кажется, это самое лучшее, что у меня когда-то получалось!

Я помню чудное мгновенье:

Передо мной явилась ты,

Как мимолетное виденье,

Как гений чистой красоты.

Правда хорошо? Талантливо? Сейчас буду дальше сочинять!

– Угу, угу, – покачал головой Северный и тут же отправил другу ответ:

«У меня налицо все пошлые признаки влюблённости: отсутствие аппетита, бессонница и маниакальное стремление сочинять стихи. Слушайте, что я накрапал вчера ночью при колеблющемся свете электрической лампы: „Я помню чудное мгновенье, передо мной явилась ты, как мимолётное виденье, как гений чистой красоты“. Правда хорошо? Талантливо? И только на рассвете, когда дописаны были последние строки, я вспомнил, что этот стих уже написал А. Пушкин. Такой удар со стороны классика! А?»[26]

Так что не мучайся, брат Сеня, за тебя уже давным-давно «дальше» написал Б. Пастернак:

…

А в рифмах умирает рок

И правдой входит в наш мирок

Миров разноголосица.

И рифма не вторенье строк,

А гардеробный номерок,

Талон на место у колонн

В загробный гул корней и лон.

И в рифмах дышит та любовь,

Что тут с трудом выносится,

Перед которой хмурят бровь

И морщат переносицу.

И рифма не вторенье строк,

Но вход и пропуск на порог,

Чтоб сдать, как плащ за бляшкою

Болезни тягость тяжкую,

Боязнь огласки и греха

За громкой бляшкою стиха.

Красавица моя, вся суть,

Вся стать твоя, красавица,

Спирает грудь и тянет в путь,

И тянет петь и – нравится.

Тебе молился Поликлет.

Твои законы изданы.

Твои законы в далях лет.

Ты мне знакома издавна.[27]

Паршивый, кстати, стишок. Но ты, Соколов, прекрасен. Просто как явление природы. Никогда не понимал и, наверное, уже никогда не пойму, как ты умудряешься зарабатывать вполне приличные деньги! Лови, малыш, это тебе и твоим метаниям (даже вспотеть не успел):

Какой кошмар, родившись здесь поэтом,

С душой – увеличительным стеклом,

Разглядывать мельчайшие предметы:

«Зачем», «Когда», «Кому» и «Что – почём».

Vale!

Ровно через одну сигарету вывалился ответ:

Сука ты, Северный!

Северный захлопнул лэптоп и лёг спать. В прекраснейшем, кстати, расположении духа.

Глава семнадцатая

Неделя выдалась рутинная. Работа, пёс, Рита Бензопила. Последняя, что правда, стала донимать сына немного меньше. Она таки сдружилась с Еленой Александровной и её внуками. Особенно с трёхлетним малышом, братиком Ани Толоконниковой. Маргарита Пименовна всегда предпочитала мужское общество. Пёс обживался. Работа – как обычно. Обычная работа судмедэксперта, начальника бюро сложных экспертиз. Не слишком светская работа, чтобы запросто трепаться о ней на раутах.