Подпольная кличка - Михаил

Первым спустился в подкоп Михаил. Несколько ударов лома — и путь свободен. Заранее договорились, что каждый выбравшийся из дыры сразу же бежит к лесу. Но, хотя Михаил вышел первым, он остался ждать, пока из подкопа не вылезут все. Появился Батурин, затем Мавринский, показалась голова толстого Кацнельсона, но дальше ни с места… Михаил бросился к нему. Вытащить товарища оказалось не так-то просто… Наконец, беглецы рассыпались по полю… А сзади уже хлопали выстрелы…

Мы не знаем, что именно случилось с Михаилом в поле. В документах следствия указывается только, что конвойные солдаты нашли его во ржи лежащим без сознания и поволокли на дорогу. Очнувшись, он трижды расшвыривал конвой, за что и был зверски избит солдатами и надзирателями. С окровавленного Вилонова сорвали одежду и бросили его в карцер на каменный пол, где он провалялся несколько суток… Были избиты и другие участники побега. Как зачинщик, Вилонов был изолирован от остальных заключенных.

На заявлении Михаила по поводу избиения арестантов пермский губернатор начертал резолюцию: «Ни в каких распоряжениях по жалобе Вилонова я не признаю надобности».

Несмотря на заступничество губернатора, тюремщики вовсе не чувствовали себя спокойно.

Из переписки начальника Николаевского исправительного отделения с губернским тюремным инспектором.

«РАПОРТ

Политический арестант Вилонов, ходя на прогулку и возвращаясь оттуда, постоянно подходит к камерам других арестантов, ведя с ними разговоры, не обращая никакого внимания на — запрещения надзора и на мои неоднократные предостережения быть подвергнутым административному взысканию. Причем Вилонов ведет себя крайне вызывающе, чем возбуждает поэтому и своих сверстников. Дальнейшее пребывание Вилонова в отделении крайне опасно как главного инициатора всех затей и непременно вызовет массу осложнений.

А поэтому имею честь просить Ваше Высокородие, не признаете ли возможным перевести Вилонова из Николаевскою отделения, так как изолировать ею здесь совершенно негде, за исключением карцеров, которые небезопасны в смысле побега.

Действия Вилонова в настоящее время направлены к тому, чтобы обязательно вызвать какие-нибудь репрессивные к нему меры и тем произвести общий бунт.

Ввиду сего последнего обстоятельства, а также непригодности карцерных камер я воздерживаюсь от перевода его туда.

О распоряжении Вашего Высокородия имею честь просить телеграфировать мне.

Начальник Николаевского исправительного отделения.

15 сентября 1905 г».

Кроме официальных рапортов, в Пермском архиве сохранилось и несколько личных писем начальника Николаевки тюремному инспектору Блохину. Вот одно из них:

«Многоуважаемый Василий Александрович!

…Дело в том, что при нынешнем положении вещей не знаешь, как поступить, чтобы не быть виноватым. Вилонова нужно обязательно убрать в другое помещение, но он заявил, что никуда не перейдет. Если применить к нему силу, то Вилонов поднимет крик, и погром в отделении неминуем. Me знаю, как и поступить. Не откажите в Вашем совете, ибо скандал будет крупный…

В ожидании с нетерпением Вашего ответа Ваш покорнейший и признательнейший слуга…»

Губернские власти и сами жаждали избавиться от непокорного арестанта и стали добиваться ссылки Вилонова в Архангельскую губернию, не дожидаясь даже окончания следствия. Пока же Блохин старался подбодрить растерявшегося тюремщика:

«21 сентября 1905 года.