Подростки

— Мы знали, мы знали, что вы придете, — не скрывая своей радости, проговорили они, здороваясь с мальчиками.

— Все время в окно смотрели, — созналась Вера, — не знаю только, как проглядели, когда вы на каток шли.

— Мы на стекло дышали, дышали, — засмеялась Люба, — вот и прозевали вас.

— А лед на стеклах толстый, пока протирали, все пальцы обморозили, — поддержала подругу Фатьма.

— Вера чуть нос не приморозила к стеклу, — засмеялась Люба, за ней и все остальные.

— Все равно не увидели бы. Мы шибко бежали, старались ближе к забору, где ветру меньше.

— А не занесло вас снегом?

— Как добрались?

— Не замерзли? — наперебой спрашивали девочки.

Вера спохватилась.

— Ну, конечно же, замерзли. Идите сюда, к печке поближе.

— Чего тут мерзнуть… — Валя смутился от внимания девочек.

— Тут близко, рукой подать! — поддержал его Механик.

— А не страшно было идти в такой буран? — спросила Люба.

— Какой может быть страх?

— Нам повезло, мы с полдороги на дилижансе ехали, — сказал Коля.

— Прицепившись на полозьях, — уточнил Митя, и все снова засмеялись.

— Пойдемте в мою комнату, — предложила маленькая хозяйка.

Вера стала показывать свою библиотеку. Тут были вишневые тисненые книги «Золотой библиотеки», объемистые тома Некрасова, Пушкина, Кольцова, Надсона, книги Клавдии Лукашевич с яркими обложками, изящно изданные повести Лидии Чарской, скромные, но бросавшиеся в глаза своими названиями, приложения к журналам — книги Майн-Рида, Фенимора Купера и других детских любимцев.

Все заинтересовались картинками и с восторгом рассматривали неуклюжие пароходы из «Квартеронки» и «Тома Сойера», смелых ковбоев и грозных индейцев, изображением которых были полны захватывающие романы Фенимора Купера и Густава Эмара.

— А я, — мечтательно проговорил Валя, — стихи люблю, в школе учил. Хорошо, читаешь — будто поешь:

Что, дремучий лес,Призадумался?Грустью темноюЗатуманился?

— И я люблю. Только не такие. Вот слушайте, — Вера встала, откинула назад голову и, протянув руку вперед и вверх, продекламировала:

От ликующих, праздно болтающих,Обагряющих руки в крови,Уведи меня в стан погибающихЗа великое дело любви.

— Это из Некрасова. Хорошо, правда?

— А мне больше нравится Пушкин, — сказала Фатьма.

Товарищ, верь, взойдет она,Заря пленительного счастья…

— Вот классная дама услышит! — перебила подругу Люба и улыбнулась.

Вера повернулась к мальчикам: — А вы знаете какие-нибудь стихи? Очень-очень интересные, такие, чтобы… чтобы… — она замялась, не зная, как выразить свою мысль. — Ну, какие классные дамы не любят.

— Революционные? — спросил Валя.

Девочки переглянулись.

— Ну да, такие. — Вера сказала это, понизив голос почти до шепота.

— Это что, стихи! — сказал Митя. — Вот мы знаем историю, так историю. Был такой атаман… — и он стал рассказывать историю атамана Золотого. Когда он начал, Николай и Валя переглянулись, однако останавливать не стали.

Девочкам очень понравилась эта история. А Митя, не закончив рассказа, неожиданно проговорил:

— Но атаман Золотой давно умер, а есть такие люди, которые, как атаман Зо…

— Митька, сдурел! — крикнул Валентин, вскакивая с места.

— Ну, ну, — огрызнулся разошедшийся Механик. — Вера знает, а им нельзя? Почему? Как ты думаешь, Никола, можно им? Ведь мы их уже хорошо знаем, да?

Коля промолчал, и это молчание Митя понял, как поддержку.

— Но ведь Вера слово дала! — не сдавался Валентин.

— Ну и что? И они дадут. Девочки, — обратился он к Фатьме и Любе, то, что мы вам расскажем… — он посмотрел на приятелей. — Расскажем ведь?

— Ну ясно. — Коля кивнул головой. — Только, чтоб они не проболтались.

— Расскажите, мальчики, расскажите! Они не проболтаются! — поручилась Вера за подруг.

— Смотрите, никому ни слова, ни отцу, ни матери, ни сестре, ни брату, ни подруге закадычной без общего согласия ничего не говорить про это.

— Что мы, болтушки, что ли? — в один голос воскликнули Люба и Фатьма.

— И все-таки, — сказал Николай решительно, — пусть они клятву дадут нашу, атаманскую.

— А мы не знаем, какая она, — проговорила Фатьма.

— А вот какая. — И Николай произнес клятву. Произнес он ее глуховатым голосом, и последние слова прозвучали как-то особенно жутко. Фатьма даже побледнела слегка.

— А знаете, — задумчиво проговорил Валентин, — клятва эта теперь не годится.

— Почему? — недоуменно спросил Дмитрий.

— Атаманцы — вроде игры. А мы помощники организации. Нам надо другую клятву…

— Пожалуй, так, — согласился Дмитрий. — Да и потом девочки не смогут быть атаманцами, как-никак, ватажка — дело не женское.

Валентин задумался.

— А если начать так: «Клянемся преданностью революционерам-большевикам…» — он замолчал, подыскивая слова.

— Что никогда не выдадим нашей тайны, — вставил Николай, посмотрев на приятелей.

— Будем верны своему долгу, — добавил Дмитрий.

— Будем готовы на все, чтобы выполнить задание партии, — завершил клятву Валентин.

Все согласились.