Подруга для авантюриста

— Может, твой Тимур поможет? — поинтересовалась Женька, я мысленно скривилась. Тимур не был моим, настолько не был, что даже представить сложно. Я, было, углубилась в эту тему, но быстро очухалась, поймав ожидающий взгляд Женьки. Конечно, просить Тимура о помощи — значит, снова оказаться у него в долгу, а зная его характер, он мне это просто так не оставит. С другой стороны, как показала практика, мы можем найти деловое разрешение в спорных моментах. В конце концов, не он ли обещал уладить наши проблемы с правосудием за то, что я помогу ему искать медальон? Положим, помощь моя была весьма условной, но тем не менее, я готова была выполнить поставленные условия. Он, между тем, смухлевал, подведя своими оправдательными приговорами под арест Рому. Правда, мы не знаем, что навело Старкова на подобные мысли. В любом случае, будем исходить из того, что Рома не виноват. Я набрала номер Тимура, возрадовавшись тому, что мне пришло в голову его попросить.

— Секс по телефону слушает, — дурашливо ответил его голос, и я вдруг поняла, что переоценивала свои возможности, когда прощалась с Тимуром навеки всего лишь меньше часа назад.

— Желаю получить сеанс, — отозвалась я, правда, достаточно сурово. Девчонки недоуменно вздернули брови, и я удалилась в свою комнату, решив, что им все это слушать ни к чему.

— С чего предпочитаете начать?

— С того момента, когда один мужчина пообещал мне честную сделку.

— Я тебя в чем-то обманул? — удивился он, — или ты опять о медальоне?

— Твой медальон меня совершенно не интересует. Рому взяли под арест за убийство его девушки сразу после моего отъезда.

— Вот это поворот событий. Не могу сказать, что удивлен. Если бы мне пришлось убить кого-то, чтобы переспать с тобой, я бы сделал это, не раздумывая.

— Уверена, ты об этом знал.

— Знал — не знал, какая теперь разница? Все в руках правосудия, значит, истина всенепременно восторжествует, как ты и мечтала.

— Рома не делал этого.

— Ценю твои попытки обелить своего возлюбленного, но боюсь, ты ошиблась номером.

— Прекрати паясничать, — рявкнула я, — ты должен помочь мне.

— Увы, но тут я бессилен. Как ты помнишь, когда мы заключали с тобой наш маленький договор, я пообещал тебе исключительно деловые отношения, по окончании которых мы разойдемся, как в море корабли, и не будем появляться на горизонте жизней друг друга. Слово я держать умею.

Я тяжело вздохнула. Тут, конечно, добавить нечего. Обставляет меня этот парень постоянно, а главное, с полным разгромом.

— То есть не поможешь?

— Извини, детка. Уверен, ты неплохо справишься.

Со злости я повесила трубку и гневно высказалась. На мои слова приоткрылась дверь, и в проеме появились головы девчонок.

— Не вышло? — спросила Женька. Я качнула головой.

— Вот что, — сказала решительно, — если мы хотим помочь Роме, то в первую очередь надо выяснить, на каком основании его задержали. Завтра с утра поедем к Старкову, кто знает, может, удастся и с Ромой повидаться.

Утром мы были в отделении, Старков сидел в своем кабинете, нас принял, но раскрывать подробности дела отказался.

— Совершено преступление, — заявил он строго, глядя почему-то на меня, — а вы не только активно мешаете следствию, но еще и сбегаете из отеля, никому ничего не сказав. Где вы пропадали?

— Уезжала с Юсуповым, — не стала я скрывать правды, хотя и немного покраснела. Мой личностный портрет, вырисовывавшийся в сознании следователя, явно не блистал нравственной чистотой. Старков покачал головой.

— Не буду скрывать, что вы были у меня на подозрении, и ваш новый друг мне не очень нравится… Впрочем, сейчас дело не в этом. Ваш отъезд не вызывает хороших мыслей, потому что безответственность, с которой вы подходите к своей жизни… — тут Валерий Геннадьевич увлекся и зачесал лекцию о том, как жить нельзя. Она подозрительно напоминала те, которые мне читали родители, и я даже подумала, не связался ли он с ними тайком и не выслали ли они ему текст факсом. Наконец, он то ли утомился, то ли понял, что занялся бесперспективным делом, потому что прервался и махнул рукой. Махнул, кстати, довольно безнадежно, словно крест поставил. Я решила, что стоит принять покаянный вид, и, видимо, мне это удалось, потому как Старков неуверенно кашлянул.

— Ладно, что об этом говорить, — сказал мне, а я ухватилась за его руку и умоляюще сказала:

— Валерий Геннадьевич, разрешите повидать Рому. Хоть одним глазком, одну минуту.

— Вы вообще понимаете, что он, возможно, убил человека?

— Уверена, он несознательно, то есть я хотела сказать, уверена, что он этого не делал. Валерий Геннадьевич, прошу вас, пять минут, — я смотрела на него самым жалостливым взглядом, а в уголке глаза начала робко скапливаться слеза, как материальное воплощение всей той боли, что мне приходится держать внутри себя. Он явно смутился моим порывом, некоторое время колебался, но слеза покатилась по моей щеке, и это сломило его оборону.

— Пять минут, не больше, — сказал он строго, видимо, сетуя на себя за подобную мягкость, — и только одна из вас.

Рома был бледен, но взгляд давал надежды, что не все так плохо.