Читаем Подруги полностью

– Ну, Альбина, а теперь о тебе! – гадалка покрутила в руках светящийся шар и медленно начала говорить, – Ты прынца ждёшь?

Дождёшься! Очень скоро!Но будь внимательна, красотка!Не зевай!Не на коне, правда,он будет, а… пешком!В глаза твои посмотрит ясным взором,И сразу ты поймёшь, что это он.Одет будет в костюм с чудным узором,На чудака похож, но помни – это он!Твоя история будет, как в сказкеО бедной Золушке:
Ты, туфелька и прынц.Тссс! Молчи, молчи, сама отвечу —тыквы не будет, будет – самолёт!Потом – кусочек рая, океан,И как итог – Надежда!

Тссс… Молчи, не задавай глупых вопросов, всё произойдёт, и ты будешь счастлива!

А сейчас – о тебе, Машенька!Вернётся скоро в лес тупой Медведь,Ха-ха, да, говорю про Стаса.А ты – любовь большую встретишь,Тебе поможет Галина работа.Запомни главное —Случится всё в субботу.
Сама поймёшь, когда —твое сердечко ёкнет,Его ты слушай, а Коня – гони.Не навсегда, на время!Он мешает, ха-ха,Хоть и педальный,суть твою открыть —нежнейшую и ласковую душу,хрупкую женщину…Запомни, Маша,и не пропустисудьбу,
а с ней и – Веру…

Танзания прикрыла глаза руками и устало произнесла:

– Всё, девочки, теперь дело только за вами! Встретимся ровно через год в Машином кафе… Идите!

– А передача, мы же не договорились с вами! – почти истерично вскрикнула Альбина.

– Позвонишь мне… Завтра… – ответила Танзания и настойчиво указала им на дверь…

Подруги вышли на улицу и без сил опустились на первую попавшуюся лавочку. Они долго молчали, думая каждая о своём…

Первой заговорила Галя. Она в силу своей профессии всего насмотрелась:

– Девчонки, ну вы что, и вправду поверили? Ну вот про меня например: ну какая Фемида! Бред!

– А я не против прынца, хоть и чудного и не на белом коне, – мечтательно вздохнула Алька.

Только Маша молчала: можно и не верить, конечно, но вот про Коня Педального ни одна душа не знала!

Подруги так перенервничали, что решили куда-нибудь зайти снять стресс. В ближайшем кафе сели за столик на улице – в полутёмное помещение их сейчас даже силой никто бы не затащил! После третьей рюмки коньяка женщины расслабились, повеселели и даже начали шутить:

– А через год встречаемся в моём кафе, помните? Может, в этом? – засмеялась Маша и посмотрела вокруг, – а что? Мне нравится! И потом – я всю жизнь мечтала готовить!

Галя с Алькой тоже заметно повеселели.

– Слушайте, а как там про Золушку, забыла! – промурлыкала Алька.

– Вот, держите, – Галя вырвала два листа из блокнота и протянула девочкам. – Я привыкла всё записывать, и здесь тоже не могла удержаться!

– Ты наша умница! – еле выговорила Маша. – А у меня вопрос! А как мне поможет Галина работа? У нее ж там только трупы?

– Правильно! И я не поняла! Идём спросим! – подруги расплатились и вернулись к квартире, в которой принимала Танзания. Позвонили, но открыл им какой-то старичок:

– Слушаю вас, дамы!

– А… А где гадалка?

– Милые девушки! Я здесь сорок лет живу, и никогда никакой гадалки здесь не было! – и закрыл дверь у них перед носом.

Подруги вышли на улицу и оглянулись – то самое место, тот самый дом с сиреневым кустом возле лавочки. Действие коньяка как рукой сняло! Алька набрала номер телефона Танзании, но он, естественно, не существовал…

Глава 5

Виктор заканчивал сервировать стол. Всё выглядело великолепно, остались последние штрихи – принести охлаждённое шампанское и зажечь свечи.

Мужчина взглянул на часы – было уже около десяти, и Галя должна была появиться с минуты на минуту. «Что-то ты загуляла, жёнушка», – с нежностью подумал Виктор, отошёл назад и ещё раз оценил свою работу – отлично! Он снял фартук и прилёг на диван. Устал. А работы сегодня переделал! Благо в кои веки его никто не дёрнул в выходной.

Дети уже два дня гостили у родителей Гали, и Виктор хозяйничал по полной. Они с женой никогда не делили работу на мужскую и женскую. Ввиду своей опасной профессии и ненормированного рабочего дня супруги, по сравнению с другими людьми, мало времени проводили вместе (на работе не считается – они там могли не видеться целыми днями).

Перейти на страницу:

Похожие книги

Аламут (ЛП)
Аламут (ЛП)

"При самом близоруком прочтении "Аламута", - пишет переводчик Майкл Биггинс в своем послесловии к этому изданию, - могут укрепиться некоторые стереотипные представления о Ближнем Востоке как об исключительном доме фанатиков и беспрекословных фундаменталистов... Но внимательные читатели должны уходить от "Аламута" совсем с другим ощущением".   Публикуя эту книгу, мы стремимся разрушить ненавистные стереотипы, а не укрепить их. Что мы отмечаем в "Аламуте", так это то, как автор показывает, что любой идеологией может манипулировать харизматичный лидер и превращать индивидуальные убеждения в фанатизм. Аламут можно рассматривать как аргумент против систем верований, которые лишают человека способности действовать и мыслить нравственно. Основные выводы из истории Хасана ибн Саббаха заключаются не в том, что ислам или религия по своей сути предрасполагают к терроризму, а в том, что любая идеология, будь то религиозная, националистическая или иная, может быть использована в драматических и опасных целях. Действительно, "Аламут" был написан в ответ на европейский политический климат 1938 года, когда на континенте набирали силу тоталитарные силы.   Мы надеемся, что мысли, убеждения и мотивы этих персонажей не воспринимаются как представление ислама или как доказательство того, что ислам потворствует насилию или террористам-самоубийцам. Доктрины, представленные в этой книге, включая высший девиз исмаилитов "Ничто не истинно, все дозволено", не соответствуют убеждениям большинства мусульман на протяжении веков, а скорее относительно небольшой секты.   Именно в таком духе мы предлагаем вам наше издание этой книги. Мы надеемся, что вы прочтете и оцените ее по достоинству.    

Владимир Бартол

Проза / Историческая проза
Дети мои
Дети мои

"Дети мои" – новый роман Гузель Яхиной, самой яркой дебютантки в истории российской литературы новейшего времени, лауреата премий "Большая книга" и "Ясная Поляна" за бестселлер "Зулейха открывает глаза".Поволжье, 1920–1930-е годы. Якоб Бах – российский немец, учитель в колонии Гнаденталь. Он давно отвернулся от мира, растит единственную дочь Анче на уединенном хуторе и пишет волшебные сказки, которые чудесным и трагическим образом воплощаются в реальность."В первом романе, стремительно прославившемся и через год после дебюта жившем уже в тридцати переводах и на верху мировых литературных премий, Гузель Яхина швырнула нас в Сибирь и при этом показала татарщину в себе, и в России, и, можно сказать, во всех нас. А теперь она погружает читателя в холодную волжскую воду, в волглый мох и торф, в зыбь и слизь, в Этель−Булгу−Су, и ее «мысль народная», как Волга, глубока, и она прощупывает неметчину в себе, и в России, и, можно сказать, во всех нас. В сюжете вообще-то на первом плане любовь, смерть, и история, и политика, и война, и творчество…" Елена Костюкович

Гузель Шамилевна Яхина

Проза / Современная русская и зарубежная проза / Проза прочее