Подсадной

О чем бы еще поговорить? О театре, музыке, о книгах? О наркотиках, наконец? Чтоб хоть чем-то зацепить.

Еще пять напрасно прожитых минут. Пару стеклопакетов продать можно.

– Тебе стеклопакеты, кстати, не нужны? Немецкие, фирма. У меня дырка есть.

Блин, какие стеклопакеты? Опять мимо! Не может человек, которому «улыбнулась» фортуна, думать о стеклопакетах. Но Ангел, кажется, не врубился.

– Нет.

– Тебя-то за что?

Предупреждали, чтоб не спрашивал, но. Предупреждать легко.

Ответит – не ответит?

– За что и тебя. Обознались.

Даже как-то обидно за бесцельно проведенные в институтских стенах годы. Правда, там искусству провокации не учили. Интересно, а где учат? И учат ли вообще? «Объявляется дополнительный прием абитуриентов по специальности стукач-многостаночник. Высокое качество обучения, квалифицированные преподаватели, гарантированная работа после окончания, социальная и физическая защита…»

– Хуже нет, когда так. Самое обидное, что ничего не сделать. Сиди, как дурак, и гадай: посадят – не посадят…

Да, талант, может, и есть, а вот практики пока маловато. Поэтому пора переходить к шоковой терапии:

– Слушай, а это не на тебя старух вешают?..

Юридический термин «вешают» был знаком Коле по тем же детективным кинопроизведениям.

Сработало! Сработало! Зацепился! Ура! Чего я кручусь вокруг да около?! Давно надо было в лоб! По-нашему, по-менеджеровски! А то – стеклопакеты…

Псевдо-Рома насторожился, словно бурундук, почуявший приближение совы. Теперь главное – не вспугнуть.

– На меня… А ты откуда знаешь?

– Слышал, пока в коридоре сидел. Они дверь не прикрыли.

– И что слышал?

– Так, немного. Мол, сомнений у них никаких. Кого-то ждут…

– Кого?!

Искренний интерес в глазах. Неподдельная тревога в голоске. О, сынок, да ты, похоже, душегуб! Пальчики-то затряслись, глазки забегали, мысли засуетились, прыщики покраснели. Запахло баландой.

Осталось придумать, кого они ждут. Чтобы окончательно сломить сопротивление противника и довести его до исповеди.

Блин, да что может быть проще правды?! Проще и надежней?! Только еще более правдивая правда! Почему бы не рубануть? Мочи его, мочи!

– Старух каких-то. Одну с Юго-Запада, вторую не помню. Серьги у нее вырвали. С зелеными камушками. Не брюлики, так – ширпотреб. Она якобы людей запомнила. Обоих. Сейчас приедет узнавать.

Победа! У бурундучка паралич воли. Шерстка дыбом, уши в трубочку. Ногти на руках грызть начал.

– К-как узнавать? Она же… не видела…

– Откуда ты знаешь? Я вот тоже уверен был, что…

Коля недоговорил. Мол, никого я не кидал.

– А что, что еще слышал? – продолжал переживать ангел.

– Да ничего особо больше. Типа, у них все на мази, парнишка сядет стопудово. Так и сказали – сто-пудово. Смешное слово, я запомнил. Да, вот еще: за приятелем твоим поехали. Поэтому и меня сюда заперли. Очереди дожидаться. Блин, а это мои проблемы?! Очередь… У меня бизнес стоит, а я тут в очереди сижу! За свои же налоги! Охерели в атаке! – Коля, как требовала роль, «тревожился» прежде всего о собственной участи: – Сколько они с тобой разбираться будут? Час, два? Неделю?

– Не знаю.

Полудохлая мышь пропищала бы громче.

– Так это все-таки ты?

Ангел утвердительно кивнул головой, но ответил: «Нет». Болгарин, наверное. Держится еще, не сдается.

Теперь успокоиться, не перегибать и довести дело до логического конца. Хотя оно и так доведено. Лично у Коли нет никаких сомнений, что перед ним «тот самый Мюнхаузен». Хорошо бы узнать, куда он серьги дел. А еще лучше вернуть. Татьяна бы обалдела, а конкуренты зашлись в бессильной злобе.

– Да, хреново дело, брат. Ленке моей ты вряд ли позвонишь.

– Сука старая. – прошептал Ангел, хрустнув костяшками.

Коле очень хотелось учинить расправу тут же. Двинуть кулаком по прыщавой роже. Но. Он здесь не за этим.

– Сука – не наука… Я тебе не завидую, брат.

Ангел заскрипел зубами.

– И еще. Этот, в комбинезоне, напарника своего за серьгами послал.

– Куда?!

– Не сказал. Мол, бери тачку и пулей за серьгами…

Конец пьесы. Занавес. Но вместо аплодисментов – свист и топот зала. «Стукач! Мерзавец! Наседка ментовская! Парень, не верь ему!!!..»

Вернувшись в офис, Коля позвонил Виталику:

– Ну как? Признался?

– По полной! – Голос дачного соседа звенел чистой радостью. – Четырнадцать эпизодов! И ваш в том числе! Только из камеры взяли – сразу поплыл! И подельника сдал с потрохами, и про обрез раскололся. Дома лежит, в кладовке! Мы и не знали! Классно ты его загрузил! А говорил, не сможешь! Талант, он и в камере талант!

– А где серьги, сказал?

– В скупку сдали. На Гороховой. Они все золото туда сбывали. Генка помчался изымать. Если их не перепродали, получите обратно.

– Слушай, а можно я их сам Татьяне верну?

– Вообще-то, по закону мы должны возвращать, но для тебя я устрою.

– Спасибо. Да, забыл сказать – он Ромой представлялся.

– Это от стыда, наверное… Но ты его чем-то взял. Убедил в своей, так сказать, честности.

– Стеклопакетами, наверно.

– Пакетами так пакетами. Главное – результат. Благодарю за помощь! С почином!