Подсадной

Ночью опять пришлось применять терапевтические процедуры с использованием проверенного лекарства. Было не столько обидно за провал, сколько за «стукачка». Да, в глазах остальных, даже ментов и того же Виталика, он все равно стукачок. Как ни оправдывайся. Подсадная утка, наседка, «барабан». По сути. Кем бы ни были люди, с которыми ты «работаешь», но они тебе доверяются, иногда совета просят, потому что просто не у кого больше спросить. А ты их. Виталик успокаивает, про мировую практику толкует, про раскрытие преступлений, про благородную цель, но. Он со своей ментовской колокольни смотрит. Икнется мне, ох икнется!..

В учетной тетрадке прибавилось несколько записей. Напротив последней стоял знак «минус».

Чтобы «минусов» впредь не появлялось, Коля решил срочно повысить свой профессиональный уровень. Разумеется, не торговый. В ближайший выходной рванул на «Крупу» – питерский книжный рынок – прикупить профильной литературы, благо криминальная тематика в те времена занимала на развалах лидирующие позиции. Конечно, никакая литература не заменит жизненного опыта, но это все равно лучше, чем ничего. Не в тюрьму же садиться, вроде как на курсы повышения квалификации.

Он купил словарь жаргонных выражений, пособие по выживанию в зоне «Твоя первая ходка», богато иллюстрированную книгу «Воровские традиции народов мира», несколько документальных сборников, посвященных отечественному бандитизму, Уголовный кодекс с комментариями и комиксами и Закон об оперативно-розыскной деятельности. Пару полицейских детективов. (Брошюру «Твое первое внедрение» найти не смог, но продавец заверил, что она имелась в продаже, и предложил зайти через недельку…)

Мать увидела подборку криминальной литературы и несказанно удивилась:

– Сынок, зачем тебе эта чума, в натуре?!

– Как зачем, мама? В стране великая криминальная революция. Вы что, телевизор не смотрите? Сейчас в бизнесе без этого никуда. За человека не считают.

– Дожили, блин.

Мать работала врачом в детской поликлинике и была далека от реалий бизнеса.

За пару дней он сочинил несколько красивых легенд, записав их в секретную тетрадку. Лучше иметь несколько домашних заготовок, чем потом лихорадочно придумывать «историю любви» с органами правопорядка.

Кое-что из жизни и быта родного криминала и милиции поведал Виталик, тоже кровно заинтересованный в профессиональном росте «своего человека». Коля уже достаточно хорошо освоил милицейский сленг, знал что такое «глухарь», «колоться», «стоять в отказе», «работать по низам», «рубить палки», «терпила», «следак» и множество других замечательных оборотов ведомственной речи. Конспектов, конечно, не составлял, схватывал на лету. Между делом спросил, существуют ли учебные заведения для таких, как он.

– Сомневаюсь. Как ты это себе представляешь? Ведь надо выдавать свидетельство об окончании или диплом. И что там писать в графе «специальность»? Агент без прикрытия?.. А учить как? Группами? Нарушение конспирации. Да и не наберешь ты столько желающих на такую специальность.

К вопросам конспирации Виталик подходил ответственно. В отделение шпион заходил только с черного входа, все инструкции получал на стороне и, само собой, никому не хвастался своими победами на столь необычном поприще. Правда, сотрудники дежурной части прекрасно знали о целях его появления, но никогда не здоровались и не проявляли к нему никакого интереса. Видимо, по тем же конспиративным соображениям. Оставалось надеяться, что среди них не окажется коварного «крота»-предателя.

Не забыл Коля покопаться и в своей родословной. И выявил весьма любопытную вещь. Оказалось, что его дальним предком по материнской линии был некий Иван Шервуд. Жил он во времена декабристов и прославился тем, что сдал этих самых «дворянчиков» царю-батюшке, перед этим внедрившись в ряды заговорщиков. За что получил прозвище Верный.

Правда, говорят, в Третье отделение (тогдашнее КГБ) он обратился по чисто идеологическим, а не меркантильным соображениям. Иван на самом деле был Джоном, а папашу его из Англии вызвал сам тогдашний царь Александр Первый. Мануфактурное производство поднимать. Царь к английскому семейству относился трепетно, за что неизменно получал признательность и сердечную благодарность от главы семьи и его отпрысков. Посему, когда юный Ваня узнал, что на его благодетеля готовится покушение, он, естественно, доложил об этом царю. То есть выполнил свой гражданский долг, а его заклеймили предателем. Правда, заклеймили много лет спустя, уже после революции семнадцатого года.

А Ваня-Джон вошел во вкус и впоследствии нередко не без удовольствия и весьма успешно выполнял «деликатные поручения» царя и главного жандарма Бенкендорфа. И еще это был человек колоссальной физической силы, находчивости и храбрости.

Сей факт немножко успокоил Колю. Стало быть, не болен он, не сумасшедший. Не маньяк. Просто зов предков. От него не спрячешься.